Кориолан
Шрифт:
Плебеям мы внушим, как только он
Их спесью оскорбит, что будет скоро:
Ведь Марция на чернь науськать проще,
Чем на овец собаку. Разом вспыхнет
Народ, как куча хворосту, и дымом
Его навеки закоптит.
Входит гонец.
В чем дело?
На Капитолий вас зовут. Есть слух,
Что Марций будет консулом. Теснятся
Там
Слепые — чтоб услышать. Путь его
Перчатками матроны забросали,
А девушки и женщины — платками.
Пред ним склонились нобили, как будто
Пред статуей Юпитера, и шапки
Дождем летели из толпы народной
Под гром приветствий. Никогда такого
Я не видал.
Идем на Капитолий!
Пусть трудятся пока глаза и уши,
А сердце выжидает.
Я с тобой.
Уходят.
СЦЕНА 2
Там же. Капитолий.
Входят два служителя с подушками для скамей.
Скорее, скорее, они сейчас придут. А сколько человек добивается консульства?
Говорят, трое. Но все уверены, что будет избран Кориолан.
Малый он храбрый, но только чертовски спесив и недолюбливает простой народ.
Полно тебе! Ведь уж сколько больших людей льстили народу, а он все равно их не любил; а других любил неизвестно за что. Значит, можно так сказать: если народ любит без причины, то и ненавидит без основания. Кориолан это понимает; ему все равно — любит его народ или ненавидит. А так как он человек благородный и прямой, то он этого и не скрывает.
Будь ему все равно, любит его народ или нет, он держался бы себе в сторонке и не делал ему ни добра, ни зла. Но он словно старается заслужить народную ненависть и прямо из кожи лезет, чтобы показать это своим недругам. А напрашиваться на вражду и злобу народа ничуть не лучше, чем льстить тем, кого ненавидишь, чтобы они тебя полюбили.
Он достойно послужил отечеству. Уж ему-то возвыситься потруднее было, чем многим другим, которые только кланялись да угождали народу, не сделав ничего, чтобы пробудить в нем уважение к ним. А Кориолан так запечатлел свою славу во всех глазах и свои подвиги во всех сердцах, что замалчивать и не признавать это было бы черной неблагодарностью. Отзываться о нем плохо может только человек злобный и лживый, которого попрекнет и осудит
Ну, хватит о нем. Я вижу: он и в самом деле человек достойный. Прочь с дороги, сенаторы идут.
Трубы.
Входят консул Коминий, предшествуемый ликторами, Менений, Кориолан, сенаторы, Сициний и Брут. Сенаторы занимают свои места, трибуны — свои. Кориолан стоит.
Теперь, когда отозван Ларций в Рим
И с вольсками покончено, осталось
(Для этого мы здесь и собрались)
Решить, как мы вознаградим заслуги
Того, кто столько сделал для отчизны.
Поэтому, почтенные отцы,
Прошу я, чтобы здесь сидящий консул
И вождь победоносный нам поведал
О подвигах, которые Кай Марций
Кориолан свершил. Он тут, меж нами,
И почести воздать ему должны мы
Как подобает.
Говори, Коминий,
Наскучить не боясь, и докажи,
Что дело не за нами, а за тем,
Что Риму средств не хватит для награды.
(Трибунам.)
Мы просим вас, избранники народа,
Все благосклонно выслушать, а после
Решенье наше дружественной речью
Перед народом поддержать.
Всем сердцем
Стремясь к согласью общему, охотно
Согласны мы почтить того, кому
Посвящено собранье.
Но охотней
Его мы чтили б, научись он сам
Ценить и почитать народ побольше,
Чем раньше.
Брут, не к месту речь твоя!
Ты б лучше помолчал. Ну, будешь слушать
Коминия?
Да, буду, но уместней
Его предостеречь мне, чем тебе
Меня бранить.
Он любит твой народ,
Но с ним в одной постели спать не станет. —
Коминий, говори.
Кориолан порывается уйти.
А ты останься.
Кориолан, хвалу своим деяньям
Не стыдно слушать. Сядь.
Отцы, простите:
Полезней раны мне лечить, чем слушать
О том, как получил я их.
Надеюсь,
Не речь моя тебя спугнула?