Кориолан
Шрифт:
Мои собственные заслуги.
Твои собственные заслуги?
Да, но пришел-то я сюда не по собственной воле.
Как — не по собственной воле?
По
Ты все-таки помни, что если мы тебе что-нибудь даем, то и от тебя кое-что надеемся получить.
Вот и хорошо. Тогда скажи напрямик: в какой цене у вас должность консула.
Цена ее — дружеская просьба.
Дружеская? Изволь. Отдай мне свой голос, приятель. А я тебе покажу свои раны, когда мы будем наедине.
(Второму горожанину.) И ты, приятель, дай мне свой голос. Что скажешь?
Он твой, доблестный воин.
Что ж, по рукам! Вот я и выпросил себе два достойных голоса. Благодарю за подаяние. Прощайте.
Как-то странно все это.
Если б снова пришлось… Ну, сделанного не воротишь.
Три горожанинауходят.
Входят два других горожанина.
Если вы настроены так, чтоб я был консулом, отдайте мне ваши голоса. Вы же видите: я одет, как полагается по обычаю.
Ты честно служил отечеству, но служба твоя не была честной.
Это что, загадка?
Для его врагов ты был бичом, а для его друзей — скорпионом: ты никогда не любил простого народа.
Значит, ты должен еще больше ценить меня за то, что я не якшался запросто с кем попало. Впрочем, я готов льстить моему названому братцу — народу, чтобы снискать его драгоценное уважение, раз он согласен его оказывать только на таком условии. Если мудрому народу милей согнутая спина, чем прямое сердце, что ж, я выучусь кланяться пониже и корчить сладкие рожи на манер тех, к кому он благоволит; словом,
Мы надеемся, что ты станешь нам другом, и охотно отдаем тебе голоса.
К тому же ты получил много ран, сражаясь за отечество.
Раз ты про них знаешь, я их показывать не буду. Я очень ценю ваши голоса и поэтому не смею их больше утруждать.
От всей души желаем: да пошлют тебе боги счастье!
Уходят.
О, как их голоса отрадны мне!
Нет, лучше голодать, издохнуть лучше,
Чем клянчить то, что заслужил по праву.
Зачем прошу я, стоя здесь в лохмотьях,
У Дика с Хобом голосов ненужных?7
Да потому, что так велит обычай!
Но повинуйся мы ему во всем,
Никто не стал бы пыль веков стирать
И горы заблуждений под собою
Похоронили б истину. Не лучше ль,
Чем роль шута играть, отдать и должность
И честь тому, кто ради них все стерпит?
Нет, раз я вынес половину срама,
То и другую вынесу упрямо!
Входят еще трое горожан.
А вот три голоса еще. —
Я ваших голосов прошу. Я дрался
Лишь ради них; лишь ради них ночами
Не спал; лишь ради них раз двадцать пять
Был ранен в восемнадцати сраженьях.
Свершил я много дел больших и малых
Лишь ради них. Давайте ж голоса:
Я впрямь быть консулом хочу.
А ведь он доблестно сражался. Ни один честный человек не откажет ему в голосе.
Что ж, пускай будет консулом. Да пошлют ему боги счастья и да превратят его в истинного друга народа.
Аминь. Пусть боги консула хранят!
Горожане уходят.
О, как почетны эти голоса!
Входит Менений с Брутом и Сицинием.
Твой искус кончен. Голоса народа
Несут тебе трибуны. Остается
Тебе в одежду консула облечься,
Чтоб в ней предстать народу.
Это все?