Корм вампира
Шрифт:
Полученные ответы, хоть и льстили его самолюбию, но оставляли дело не сделанным.
А плохие предчувствия, уже не колоколами били — стреляли из реактивных минометов и взрывались все ближе и ближе.
Привычно быстро и старательно бесшумно одевшись, морпех подошел к приоткрытому окну и замер, изучая безлунную, черную ночь, разрываемую редкими фонарями, невкусным ветром с озера и липкой тишиной, лезущей в уши и замораживающей кровь.
Мужчина был совершенно уверен, что любопытная мамочка уже сунула нос в его вещмешок, изучая "приданное" и совершенно однозначно теперь подыхала от
Пришло время его удовлетворить.
Необъятная мамочка действительно вязала на кухне, сидя в плетеном кресле, под светом пятка свечей в старинном канделябре, покрытом наплывами воска.
— И, как получается? — Вместо "доброй ночи", произнес Аркан, глядя на мелькающие спицы, отполированные и тонкие, словно жало осы.
Не дождавшись ответа, он налил себе кипяток из чайника в керамическую чашку и уселся на кухонный табурет, сработанный, вполне возможно, в прошлом веке.
— Ну, раз молчим, тогда и говорить не о чем. — Морпех отставил в сторону стакан. — Дела закончу и вернусь.
И вновь лишь мелькание спиц и блеск линз очков…
… Арвид-полуэльф, по прозвищу "Недокороль", любовался своим, крепко сбитым, готовым ко всяческим передрягам, отрядом. Две сотни воинов, полста магов, три десятка лекарей и сотня лучников!
И меньшие отряды отбивали для себя место под солнцем, давая вволю напиться своим клинкам красной крови, горячей и хмельной.
Жесткий порядок, контроль и запасы — три слагаемых его постоянного успеха.
За каждой лошадью — пригляд. За каждым воином — присмотр.
Сытые, обученные и давно поверившие в своего командира солдаты, устроились компактным лагерем, разбросав секреты, сменяя дозорных и неусыпно бдя, ожидая ежесекундно нападения противника.
Четырнадцать лет не простой жизни посеребрили голову сединой, закалили нервы и в глаза, сиявшие ярче небесного свода, редко кто отваживался смотреть просто так.
Если все будет очень хорошо, завтра, на обеденном привале, к ним присоединится еще шесть сотен бойцов из леса Тармигон, сопровождающих мудрых старцев, откликнувшихся на просьбы его, все еще рьяного сердца, и он вернет себе свое королевство!
Старцы очистят землю от проклятья, а разлетающиеся во все стороны новости об этом, приведут народ на заброшенные земли.
Отец обещал помочь с эльфами, а старый соратник Моранд, отчаянно расчесывая свою чернючую бороду, клятвенно обещал привести молодые семейства гномов, которым горы Иллоны уже давно стали тесны.
Если все "срастется", то через десяток-другой лет, мало кто решится сунуться в Кармиллию с острым мечом, тяжелым топором или на быстром коне. Главное — протянуть эти двадцать лет, не протянув ноги от постоянных забот, свар между эльфами, людьми и гномами и прочими "приятными мелочами", из которых состоит монаршья жизнь-жистянка.
Это позже, начнутся заговоры и мятежи, интриги одних и дружба против всех — у других…
… Стоящий напротив Аркана мужчина, седой, как лунь сжимал и разжимал свои бочонки ладоней. Его сухенькая супруга прятала глаза под белым платком из-под которого текли ручьем слезы. Остальные домочадцы замерли вокруг стола, на самых краешках стульев, готовые сорваться со своих мест, как куры с насестов, при малейшем подозрении на опасное движение.
— Иветт Вашиннарра… Проклятая тварь! Пусть бог трижды поразит ее в ее мерзкое, лживое, нутро! — Мужчина, открывший дверь на стук, теперь, кажется, проклинал больше всего самого себя. — Погань… Развратная погань, хитрая и везучая… Лучше бы ты убил ее, прямо там, на месте!
"Интересно, он хотя бы понимает, о чем говорит?" — Отстраненно прислушивался к ругани, Аркан. — "Каким образом я ее убью, при ее регенерации, скорости? Он совсем умалишенный?"
— Ваша дочь просила отдать посылку. Я — отдал. — "Стекло" пожал плечами и кивнул головой в сторону рассыпанных предметов. — Что у вас случилось два года назад — дело не мое. И выслушивать все то, что вы вываливаете на мою голову, тратя мое время, желания нет.
Развернувшись, морской пехотинец запахнул свой плащ и направился к выходу.
— Иветт привела сюда тварей, на охоту. — Женщина отняла от глаз платок и глубоко вздохнула. — В первый же год их появления в нашем мире. Её Хозяин каждые два года, чистит ей память. И передает через верных людей лекарства и сыворотку от обращения. Те самые, "золотые" ампулы.
— Всего двадцать штук… — Ее муж прекратил разминать руки. — Вынуждая нас принимать решение, кому жить, кому умереть, а кому — обратиться. Твое появление — вестник смерти. И, для кого-то — спасение.
— Иветт была очень хорошей девочкой! — Лицо женщины озарила яркая вспышка теплого воспоминания и скрылась под привычными морщинами мук постоянного выбора. — Может, излишне эмоциональной, влюбчивой и романтичной. Мы с Гаральдом, скрепя сердце разрешили уехать ей в США, на обучение по гранту, что она выиграла. Она такая слабая и беззащитная!
— Эта "слабая и беззащитная", тетя Юсифь, разорвала моего отца, после того, как выпила из него всю кровь! — Молодой парнишка, которого Аркан сперва принял за блондина, стукнул кулаком по столу. — Вы собираете всех, кого она оставила сиротами, искупая ее грех! Лучше бы вы ее убили, когда она пришла сюда первый раз!
Неверный огонь керосиновых ламп, струйки поднимающейся вверх, копоти, игра теней.
Не блондин.
Седой.
— Она снова придет на охоту, а вы отсидитесь за высоким забором, откупившись собаками. Снова соберете сирот, что наплодило ваше отродье и будете решать, кому достанется золотая ампула. — Парень оттолкнул от себя табурет, на краешке которого сидел все это время. — А Вы? Что сделаете Вы? Просто уйдете, как это делали остальные "почтальоны"? Забьетеся в постель к Джулии или уйдете вниз по реке, охотиться вместе с ней? Чтобы не слышать крики и вой?
— А что сделаешь Ты? — Аркан ткнул парню в грудь своим крепким пальцем. — Будешь толкать революционные речи, спрятавшись за юбку тетушки Юсифь? А потом жрать их хлеб и брызгая слюнями обвинять во всех грехах? Так чем ты лучше меня? Ты обычный трус и болтун, парень! Если Ты такой смелый и умный — выйди за ворота. Сразись и победи! А нет… Так заткнись и помогай тем, кто делает хоть что-то, взваливая на свои плечи тяжесть решения. Только молча. Сколько ты живешь в этом доме? Два года? Четыре? На вид тебе все 18 и взять топор за топорище тебе под силу. Возьмешь?