Кормчие звезды. Книга лирики
Шрифт:
И тропы к горе неторены.
А и конному пути заказаны,
И пешему заповеданы;
А и Господь ли кому те пути открыл —
И того следы неслежены.
Как на той на горе светловерхой
Труждаются святые угодники,
Подвизаются верные подвижники,
Ставят церковь соборную, богомольную;
А числом угодники нечислены,
Честным именем подвижники неявлены,
Неявлены — неизглаголаны.
И, строючи ту церковь нагорную,
Те ли угодники Божии, подвижники,
Что
Незримое зиждут благолепие.
А и камение тешут — оно белеется,
А и камение складают — оно не видится.
А стены ль кладут, аль подстение,
Аль столпы ставят опорные,
Аль своды сводят светлосенные,
Али главы кроют зарные, червонные,
Аль честные пишут образы со писании,—
И то угодники ведают, не видючи,
И того мы, людие, не ведаем.
Как приходит на гору Царица Небесная,
Ей возропщутся угодники все, восплачутся:
«Гой еси Ты, Матерь Пречистая!
Мы почто, почто труждаемся — подвизаемся
Зодчеством, красным художеством
В терпении и во уповании,
А что творим — не видим, не ведаем,
Незримое зиждем благолепие.
Ты яви миру церковь невиданную,
Ты яви миру церковь заповеданную!»
Им возговорит Царица Небесная:
«Уж вы Богу присные угодники,
А миру вы славные светильники,
О святой Руси умильные печальники!
Красы — славы для церкви незримыя,
Зодчеством, красным художеством,
В терпении верном, во уповании!
А времен Божиих не пытайте,
Ни сроков оных не искушайте,
Не искушайте — не выведывайте.
Как сама Я, той годиной пресветлою,
Как сама Я, Мати, во храм сойду
Просветится гора поднебесная,
И явится на ней церковь созданная,
Вам в обрадование и во оправдание,
И Руси великой во освящение.
И всему миру Божьему на осияние».
Тут Ей Божии угодники поклонилися:
«Слава Тебе, Матерь Пречистая!
Уж утешно Ты трудничков утешила,
Что надежно смиренных обнадежила;
Ин по слову Твоему святому да сбудется!»
А поется стих во славу Божию,
Добрым людям в послушание,
Во умиление и во упование.
ЦВЕТЫ СУМЕРЕК
И там, где волны сонны
Забвение несут,
Их тени благовонны
Над Летою цветут.
УСТАЛОСТЬ
День бледнеет, утомленный,
И бледнеет робкий вечер:
Длится миг смущенной встречи,
Длится миг разлуки томной…
В озареньи светлотенном
Фиолетового неба
Сходит, ясен, отблеск лунный,
И ясней мерцает Веспер,
И все ближе даль синеет…
Гаснут краски, молкнут звуки…
Полугрустен, полусветел,
Мир почил в усталом сердце,
И почило безучастье…
С золотистой лунной лаской
Сходят робкие виденья
Милых дней… с улыбкой бледной,
Влажными глядят очами,
Легкокрылые… и меркнут…
Меркнут краски, молкнут звуки…
Но, как дальний город шумный,
Все звучит в усталом сердце,
Однозвучно-тихо ропщет
День прожитый, день далекий…
Усыпляют, будят звуки
И вливают в сердце горечь
Полусознанной разлуки —
И дрожит, и дремлет сердце…
ЛУННЫЕ РОЗЫ
Ach, die Erde k"uhlt die Liebe nicht!
12
Aх! и земля не остужает любви! Гете.
Из оков одинокой разлуки
На крылах упоительных сна
К ней влекут его тайные звуки,
К ней влечет золотая луна:
Всё вперед в бездыханные сени
Лунным сном отягченных древес;
Все вперед где пугливые тени
Затаил околдованный лес.
Там она, на печальной поляне,
Ждет его над могилой, одна,
Сидючи недвижимо в тумане,—
Как туман, холодна и бледна.
И любви неисполненной пени
Поднялись в безнадежной груди:
«О, зачем мы бесплотные тени?»
– «Милый дpyг! погоди, погоди!»
И сплелись над пустынной могилой,
И скользят по сребристым росам —
И, четой отделясь легкокрылой,
Понеслись к усыпленным лесам:
Всё вперед где сквозит затаенный
Лунный луч меж недвижных ветвей;
Всё вперед где гостит упоенный,
Где поет неживой соловей;
Где горят главы змей изумрудных;
Где зажгли пир огней светляки;
Где в лучах, полных чар непробудных,
Лунный мед пьют из роз мотыльки;
Где, лиясь в очарованной лени,
Спят ключи на скалистой груди…
«О, зачем мы бесплотные тени?»
– «Милый друг, погоди! погоди!»
И на брег устремились отлогий,
Где почить набегает волна,
И парят осребренной дорогой
Всё вперед, где струится луна,—
Всё вперед, упоенные блеском,
К островов голубым берегам,
Меж зыбей, что подъемлются с плеском,
И поют, и ползут к их ногам.
И уже в колыбели зыбучей
Спят луга бледноликих лилей,