Кормилица по контракту
Шрифт:
Валя без сил откинулась на спинку дивана. Ей было все равно. Может быть, она чувствовала бы себя не столь безнадежно одинокой и непонятой, если бы знала знаменитое стихотворение Марины Цветаевой, начинающееся словами:
«Вчера еще в глаза глядел, А нынче — всё косится в сторону! Вчера еще доЭто написано о прошедшей любви. О предательстве, о горькой доле женщины, ставшей вдруг не милой, а постылой. О том, что так бывает довольно часто и со многими.
Но Валя не читала Цветаевой и вообще мало интересовалась поэзией. Поэтому всю свою боль она переживала только в себе, уверенная, что лишь ей одной так не везет в личной жизни, ощущая себя глубоко несчастной, покинутой и никому не нужной.
Прошло минут сорок. За дверью послышались шаги. В комнату вошла Кира, вид у нее был весьма озадаченный, на лбу залегла морщинка.
— Поговорила? — вяло спросила Валя.
Кира молча кивнула и уселась в кресло.
— И что же он сказал?
— Ничего особенного. — Кира обернула к Вале лицо, губы ее растянулись в принужденной улыбке. — Сказал, что ты все выдумала, что он просто загружен работой и у него нет времени на развлечения.
— И ты веришь этому? — Валя скорбным жестом подперла щеку ладонью.
Кира кинула на нее пристальный, долгий взгляд.
— Честно говоря, нет, не верю.
Валя безнадежно махнула рукой.
— Все бесполезно, я так и знала. Вадим ничего тебе не скажет, как ни старайся. Он что-то затаил в себе, какую-то нелепую обиду и…
— Не в этом дело, — перебила Кира, продолжая как-то странно, чересчур внимательно разглядывать Валю, словно собираясь рисовать с нее портрет.
— А в чем?
Кира слегка замялась:
— Не знаю, стоит ли тебе знать об этом…
— О чем? Перестань говорить загадками! — Валя вскочила с дивана и подошла к креслу, в котором сидела Кира. — Давай, говори, не мучай меня попусту, и так сил нет.
— Ладно. — Кира тоже встала.
Они с Валей стояли теперь друг напротив друга, лицом к лицу, только Валя была существенно выше ростом, и Кирины глаза находились на уровне ее подбородка.
— Мне кажется, у Вадима появилась другая женщина, — сказала Кира безразличным, отстраненным тоном.
— Женщина? Откуда? — Валя в изумлении отшатнулась, больно ударившись боком о край стола. — С чего ты так решила?
— Оттуда, куда он ездил. Выслушай меня спокойно, не перебивай. — Кира властно взяла Валю за плечо, почти насильно усадила на свое место. — Я только что была у Вадима в кабинете. Там… стоит фото, которого я никогда прежде не видела.
— Фото?
— Да. Молодая женщина, шатенка, очень недурна собой. Он поставил
Валя молчала, опустив голову. То, о чем сейчас говорила Кира, проливало свет на многое, давало ключ к разгадке. Вот, значит, как все просто и обыденно. У Вадима есть другая. Валя была ему интересна лишь несколько месяцев, а затем захотелось сменить пластинку.
— Это все? — мертвым голосом спросила она Киру.
— Нет.
— Что же еще?
— Стол завален письмами. На конверте штемпель Екатеринбурга. Отправитель не указан, но почерк явно женский.
— Ты хочешь сказать, она… пишет ему? Пишет Вадиму?
— Да. И, по-видимому, каждый день. Во всяком случае, через день точно.
Валю вдруг пронзила догадка. Она с силой сжала ладонью подлокотник кресла.
— Не только пишет. Она еще и звонит.
— Верно, — Кира кивнула, — я тоже заметила.
— Господи, — прошептала Валя, криво улыбаясь, — какая же я дура! Полная идиотка. Бог знает, что воображала себе, а ларчик-то просто открывался.
— Сказать по правде, я в шоке, — призналась Кира. — Не ожидала от Вадика такого. Думала, у него к тебе действительно чувство. Радовалась за него, за Антошку. А теперь что…
— А теперь пусть они сами радуются с этой его… этой… — Валя в сердцах треснула по подлокотнику кулаком и вскочила на ноги.
Внутри у нее все кипело и бурлило от гнева. Подлый предатель! Нет, чтобы прямо обо всем сказать, объясниться начистоту — нужно было мучить ее, морочить голову, смотреть зверем, будто она виновата в том, что ему встретилась другая! Да пропади он пропадом, этот Вадим!
— Знаешь, Кир, я уеду! — Валя гордо вскинула голову, тряхнула роскошной косой.
— Куда уедешь? — удивилась Кира. — А Антошка?
— Ему почти десять месяцев. Может обойтись и без грудного молока.
— Да ты что? — Кира смотрела на нее со страхом и укоризной. — Он же тебя мамой зовет. Не жалко?
— Жалко. — Валя сделала глубокий вдох, чтобы не зареветь в голос. — Жалко! И себя мне тоже жалко! Не желаю больше быть посмешищем.
— Кто тебе сказал, что ты посмешище?
— Сама знаю.
— Тебе ведь некуда идти. Станешь комнату снимать?
— Стану.
— Жилье нынче дорогое, все деньги заработанные истратишь.
— Значит, истрачу. Новые заработаю.
Кира осуждающе покачала головой.
— Таких не заработаешь. Молоко в груди не вечно будет. Кончишь кормить, оно исчезнет понемногу.
— Я много чего умею, не только титькой кормить. Пойду в магазин.
— Ой, Валя, Валя, зря я тебе все рассказала. — Кира сокрушенно вздохнула.
— По-твоему, лучше было меня обманывать? — Валя бросила на нее колючий взгляд.
— Да нет, конечно. Правду все равно не скроешь, — согласилась Кира нехотя.