Корни огня (Полигон миров - 2)
Шрифт:
Стаи мыслей, точно птицы, вспугнутые неосторожным охотником, проносились в его голове безо всякого порядка. Как ни пытался майордом придать им какое-то направление — собраться с мыслями не удавалось. Он чувствовал, как земля уходит из-под ног. Неведомым образом мальчишка умудрился разгадать его план и, что уж совсем невероятно, опередить его! Опять все впустую! Более того, сейчас надлежало срочно что-то придумать, дабы не отправиться в гибельную схватку с абарами впереди авангарда. Такой вариант Пипина Геристальского никоим образом не устраивал.
Когда-то от заезжих купцов он слышал, что где-то на Востоке
«Надо что-то предпринять. Очень быстро», — крутилось в голове. Пожалуй, сейчас встреча с сестрой была совершенно некстати. Однако давала немного бесценного времени, чтобы привести мысли в порядок.
Брунгильда лежала в кровати в своей комнате и разглядывала резной узор на потолочных балках.
— Я желаю стать его женой, — не отрывая взгляда от примитивного орнамента, произнесла она, едва Пипин переступил порог. В безапелляционном тоне сестры майордому невольно послышались знакомые нотки речей другой Брунгильды — гарпии, свирепого каменного вихря. Он поморщился. Воспоминания о тех недавних временах не вызывали радости, и уже из-за одного этого хотелось немедленно ответить отказом.
Пипин уже открыл рот, чтобы дать резкую отповедь невесть что возомнившей родственнице, как вдруг оборвал себя на полуслове. «Ну конечно, я не могу покинуть город, пока не устрою судьбу оскорбленной — да что там, обесчещенной! — сестры. Все складывается не так уж плохо. Разве у кого-то вызовет сомнение, что именно коварство герцога Нурсийского, воспользовавшегося глупостью и невинностью юной девы, едва не погубило ее? И, слава богу, подорвало здоровье бедняжке. Хорошо бы она пару недель так и оставалась в постели. Все, что нужно было, уже сделано, нечего впредь своевольничать! А повод хорош… что называется, удружила».
— Я отомщу за тебя! — Пипин вздернул подбородок и, развернувшись, вышел из комнаты.
— Нет, я не хочу мести! — неслось ему вслед. — Я хочу стать его женой!
«А разве это не месть?» — сам себе в длинные усы усмехнулся майордом.
Женя ходила по комнате.
— Сергей, что, по-твоему, я теперь должна делать? Сказать: «Да ладно, у нас в Нурсии так заведено, обычные молодецкие забавы»? Даже если и так, франки меня не поймут. Гизелла, вон, полчаса меня уговаривала не плакать. Того, что я не проронила ни слезинки, она, похоже, даже не заметила. Классическая аберрация сознания. Она ясно видела то, чего не было, ведь даже представить себе не могла, что может быть иначе. Готова поспорить, завтра она будет рассказывать, какие горькие слезы я проливала после разрыва с сэром Жантом.
— Ой, да ладно. После того, как одна девица-красавица поутру томно попросила подать ей цветные невидимки, я женской логике уже ничуть не удивляюсь. Шо-нибудь конструктивное наша августейшая блондинка говорила?
Благородная дама Ойген пожала плечами:
— Говорила, как она за меня волнуется и что в такую трудную минуту ни за что не отпустит от себя.
Между прочим, ты был прав. Гизелла почти напрямую предложила мне породниться.
Женя вышла из комнаты и, миновав опасливо посторонившегося часового, направилась в сад.
— Как говорят братья-математики, шо и требовалось доказать, — прокомментировал Сергей. — Дальше возможны следующие варианты: по старинному нурсийскому обычаю ты, с помощью скалки или другого массивного увещевателя, прощаешь неверного жениха промеж глаз, после чего трепетно ухаживаешь за ним, недели две обеспечиваешь постельный режим, да и забываешь его милые шалости, как несущественные.
Вариант второй: бьешь себя кулачком в грудь с криком: «Не забудем! Не простим!» и продолжаешь глубинный внедреж, как о том мечтает Гизелла.
Оба варианта имеют свои «за» и свои «против». Например, в первом случае против буду я, поскольку война на носу, не время наших размахаев табуретками глушить…
— Благородная госпожа! Благородная госпожа! — какой-то невзрачного вида слуга в обносках с чужого плеча подбежал к девушке, кланяясь низко, будто собирался почистить ее сафьяновые башмачки. — Вас тут спрашивает один человек.
— Что еще за человек? — удивилась благородная дама Ойген.
— Очень важный. Ему нужно говорить, — не прекращая кланяться, бормотал мужичонка, указывая вельможной даме, куда идти.
Сама толком не понимая, почему, Женя последовала за ним. Они прошли через сад к стене, той самой, из-за которой совсем недавно Лис наблюдал за передвижениями ночного вора. Лачуги у ее основания нелепо и убого смотрелись вблизи резиденции кесаря. Но прислуге тоже нужно было где-то жить. Покосившиеся, с просевшими крышами, поросшими кое-где травой, они казались кучами хлама на фоне стройного римского великолепия.
Женя с удивлением поглядела на скособоченные развалюхи, словно пытаясь угадать, что за важный господин назначил ей свидание в таком странном месте.
— Зачем ты привел меня сюда? — недовольным тоном знатной дамы спросила Евгения.
— Сзади!!! — послышалось у нее в голове. Женя привычно отпрянула, вернее, попыталась отпрянуть. Чья-то очень сильная рука схватила ее за плечо и притянула к себе.
— Тихо! — прошипел ей в ухо незнакомый голос с отчетливым акцентом. — Ты пойдешь со мной!
Дверь в покои сэра Жанта распахнулась без всякого стука, и Пипин Геристальский возник на пороге, открывая объятия.
— Мой друг! — возгласил он, расплываясь в самой широкой из известных ему улыбок. — Я так рад, так рад! Фрейднур мне все рассказал. Как опекун Брунгильды, я благословляю вас. — Карел попятился, чуть не вжавшись в стену, но вовремя взял себя в руки. — Признаюсь, — все так же ласково продолжил майордом, — ваши чувства стали для меня неожиданностью. Вы так умело скрывали свою страсть. Но теперь, когда ваша взаимная любовь перестала быть тайной, я счастлив, что род майордомов Нейстрии породнится с властителями Нурсии.