Корни сталинского большевизма
Шрифт:
Попытки Авербаха удержать конфликт в литературной плоскости не достигали цели. Комсомол как раз стремился вывести его в политическую сферу и увязать с классовым подходом. Можно сказать, что руководство РАПП били тем же оружием, которое они часто использовали в борьбе с «попутчиками». В дискуссию вступил и комсомольский лидер А. В. Косарев. Он еще раз пояснил, что оппоненты зря считают лишь себя компетентными в литературе, так как это снижает их восприимчивость к справедливой критике, приводит к искусственным, непринципиальным спорам. Авербах и ему подобные не склонны к самокритике, берегут честь мундира и готовы сокрушить всех, кто нелестно о них отзывается. Поэтому вокруг Панферова и его единомышленников и сложилась такая нездоровая атмосфера. «Но мы не из пугливых», – многозначительно добавил Косарев [811] . Выступая на пленуме украинского комсомола, он сообщил, что в литературном творчестве надо следовать наработкам панферовской группы: только такие картины социалистического строительства и классовой борьбы могут овладеть умами миллионов [812] . «Бруски», уверяла «Комсомольская правда», остаются одним из крупных и лучших произведений советской литературы [813] . Идеи Косарева были благожелательно встречены центральным партийным органом – «Правдой». В газете было также указано на необходимость усилить связи РАПП с комсомолом. Однако некоторые товарищи, как отмечалось в статье, вместо этого ударились в амбиции и полемику, причем в недопустимом тоне [814] .
811
Косарев А. В.
812
Речь А. Косарева на пленуме ЦК ЛКСМ Украины // Комсомольская правда. 1931. 16 окт.
813
Создадим произведения, достойные нашей эпохи (передовая) // Комсомольская правда. 1931. 10 нояб.
814
Васильковский Г. Создадим произведения, достойные нашей эпохи // Правда. 1931. 03 нояб.
Оправдывая позитивную оценку своих усилий, комсомол проецировал в центр советской литературы фигуру ударника. Незамедлительно был инициирован смотр литераторов, пишущих о молодом поколении. Принципиальным здесь стало то, что смотр не был узкопрофессиональным; он объявлялся делом всех комсомольцев и вообще пролетарской общественности. Его назначение – по-большевистски четко выявить отклонения, ошибки и промахи того или иного писателя. Для этого организовывались специальные собрания и вечера для обсуждения произведений, для создания коллективных отзывов и рецензий. Смотру планировалось подвергнуть максимальное количество пролетарских творцов. «Комсомольская правда» опубликовала список тех, кого хотели бы обсудить трудовые коллективы. Интересно, что из сорока двух известных и начинающих писателей лиц еврейской национальности было всего восемь-девять человек [815] . Это наглядно демонстрирует, что «панферовцы» в литературе и «косаревцы» в комсомоле ориентировались совсем на другие круги.
815
Героическую борьбу комсомола – в образы художественной литературы (Как будет проводиться творческий смотр литературы) // Комсомольская правда. 1931. 21 дек.
В литературном конфликте начала 1930-х годов появился еще один весьма заинтересованный участник – М. Горький, возвратившийся в СССР после долгого пребывания в Италии. Его приезд стал действительно крупным событием для советского литературного мира. Горький не прерывал связи с целым рядом советских литераторов и внимательно следил из-за границы за течением творческой жизни на родине. Как говорилось выше, симпатии писателя находились на стороне А. К. Воронского, с которым он состоял в постоянной переписке. Позиция же противников «Красной нови», которую Горький считал откровенно антикультурной, вызывала его неодобрение [816] . Он критиковал РАПП за готовность «проработать» того или иного талантливого автора вопреки заботе о его росте, что в итоге затрудняет формирование товарищеских взаимоотношений. Со своей стороны, предводители советского литфронта «оплачивали той же монетой»: называли именитого писателя «бывшим Главсоколом – ныне Центроужом» [817] ; демонстративно холодно встретили его эпопею «Жизнь Клима Самгина» (в одной из рецензий была отмечена «нечеткость постановки основных общественных проблем» в романе, что влечет за собой разнообразные толкования и создает трудности для читательского восприятия [818] ).
816
Дементьев А. А.М. Горький и советская журналистика // Новый мир. 1964. № 11. С. 214–215.
817
Там же. С. 219.
818
Эльсберг Ж. Глаза Максима Горького сквозь самгинские очки // На литературном посту. 1927. № 15–16. С. 31.
Первый визит Горького в Москву в мае 1928 года был связан с празднованием его 60-летнего юбилея. А незадолго до этого газета «Известия» опубликовала три статьи, в которых Горький обрушивался на групповщину и мелочные споры в литературе, на низкий уровень издаваемых журналов. Он подчеркивал, что ныне критика в большей степени учит начинающих писателей политграмоте, тогда как должна учить литературной технике. И для этого необходимо «поднять на щит» наследие русской классики, прекратить ее огульное отрицание. Литературному стилю и языку надобно учиться в первую очередь у Толстого, Гоголя, Лескова, Тургенева, также как и у Бунина, Чехова, Пришвина [819] . Горький утверждал, что ему безразлично, как относятся к нему критики: гораздо дороже мнение рабочих, а они «именуют меня «нашим», «товарищем». Пролетариат превратился в хозяина страны, и литература теперь обязана обслуживать интересы трудового народа в целом [820] . Все эти горьковские рассуждения были крайне негативно встречены руководством РАПП; Авербах увидел в них претензию на «учительство и панскую непогрешимость» [821] . Нападки на Горького возобновились и во время его второго, уже более длительного приезда в страну. На сей раз отличились сибирские члены РАПП во главе с неким А. Курсом, давним сторонником Авербаха. Их особенно возмутило то, что Горьким публично защищал Б. Пильняка и Е. Замятина, подвергнутых официальному остракизму. В конфликт пришлось вмешаться Сталину, который настойчиво завлекал в СССР писателя с международной репутацией. В декабре 1929 года ЦК ВКП(б) принял специальное постановление, признав недопустимыми какие-либо выпады против великого литератора современности [822] .
819
Горький М. О пользе грамотности // Известия. 1928. 20 апр.
820
Горький М. О пролетарском писателе // Известия. 1928. 21 апр.
821
Авербах Л. Пошлость защищать не надо! // Комсомольская правда. 1928. 25 мая. Характерно, что отповедь Горькому со стороны Авербаха прозвучала со страниц «Комсомолки»; в 1928 году между РАПП и ЦК ВЛКСМ царило взаимопонимание.
822
Постановление ЦК ВКП(б) «О выступлениях части сибирских литераторов и литературных организаций против Максима Горького» 15 декабря 1929 года // Власть и художественная интеллигенция. Сборник документов. – М., 1999. С. 123–124.
Правда, еще до выхода данного постановления рапповское руководство изменило свое отношение к Горькому. Хотя основная заслуга здесь принадлежит далекому от литературы Г. Г. Ягоде. Он информировал своего не в меру ретивого родственника – Авербаха и его компаньонов о серьезности намерений в отношении писателя, а также способствовал его сближению с вождями РАПП.
Завязавшаяся дружба начала приносить плоды. Например, журнал «Молодая гвардия» возмутился чрезмерно обширной программой публикации русских и зарубежных классиков. Предлагалось значительно сократить ее, а оставшиеся произведения обязательно снабдить марксистскими предисловиями и комментариями [823] . Однако, к удивлению многих, «На литературном посту» поддержал приобщение читательских масс к художественному наследию прошлого. Рапповцы заявили, что покушаться на искусство нельзя, так как это свидетельствует о культурной ограниченности, а «нет ничего хуже фарисействующих забот о трезвости «бедных» [824] . Несомненно, такая позиция отвечала горьковским творческим установкам. К тому же в это время стало широко известно, что Сталин ценит русскую классику и с удовольствием читает Пушкина, Чехова, Салтыкова-Щедрина и др. [825]
823
Ломов И. Пятилетний план беспартийного культурничества // Молодая гвардия. 1929. № 13. С. 68.
824
Михайлов А. О литературном наследии и учебе у «классиков» // На литературном посту. 1929. № 17. С. 15.
825
Полонский В. Моя борьба на литературном фронте. Дневник. Май 1920 – январь 1932 года // Новый мир. 2008. № 5. С. 133.
Теперь сближению Горького и руководителей РАПП ничто не препятствовало. Именно под них Горький инициировал новый громкий проект «История фабрик и заводов», которому придавал большое значение. А у Авербаха, Киршона, Либединского, Фадеева, Селивановского появился сильный союзник, на чью помощь еще годом ранее они не могли рассчитывать. Это оказалось как нельзя более кстати в разгоревшемся конфликте с панферовской группой и поддержавшим ее комсомолом. Авербаховцы доказывали Горькому, что претензии их оппонентов на руководство советской литературой несостоятельны. Как информировал писателя Киршон, борьба с этой безответственной компанией принимает крайне жесткие формы; они ничуть не заботятся о деле и об интересах дела, просто продуманно бьют по нам, – сетовал Киршон. И при этом они не способны самостоятельно повести литературную организацию, а могут лишь участвовать в общей работе [826] . Горький выступил на стороне своих новых любимцев, одновременно демонстрируя неодобрение действиями их противников. Но те оказались на редкость сплоченной силой.
826
Примочкина Н. Н. Писатель и власть. – М., 1998. С. 127–128.
Понимая, что Горький выбрал Авербаха, панферовская группа сделала ставку на своего «духовного» наставника в литературе – писателя с дореволюционным стажем Александра Попова (родом из донских казаков); больше известного под псевдонимом Серафимович. У него сложились такие же тесные отношения с писателями из рабоче-крестьянской среды, как у Горького – с авербаховцами. Судя по материалам тех лет, Серафимовича прочили на роль гуру новой советской литературы. Так, журнал «Октябрь», который с начала 1930-х годов контролировал Панферов, с сожалением отмечал, что творчество такого гиганта до сих пор мало изучено, а ведь его, помимо всего прочего, высоко ценил сам В. И. Ленин: вождь пролетариата письменно выражал ему свою глубокую симпатию [827] . И действительно: Серафимович, будучи студентом Петербургского университета, состоял в дружбе с Александром Ульяновым, казненным за подготовку покушения на Александра III, и тоже проходил по этому делу, был арестован. Между тем трепетное отношение Ленина ко всему, что связано с памятью старшего брата, хорошо известно. К тому же этот эпизод биографии Серафимовича означал, что он стоял у истоков революционного движения в России, а значит, по его произведениям лучше всего изучать историю борьбы. К тому же, его работы просты, реалистичны, незатейливы, но динамичны, обладают особым звучанием. «Железный поток» был назван ведущей вещью советской литературы [828] . Но, несмотря на все свои заслуги, Серафимович не мог обогнать своего старшего коллегу по цеху: Сталин нуждался в международном авторитете Горького, которым Серафимович конечно не обладал.
827
Нерадов Г. О творчестве А. С. Серафимовича // Октябрь. 1931. № 10. С.169.
828
Там же. С. 172, 178.
Таким образом, на литературном ландшафте четко определились два полюса. Первый – группа Авербаха с Горьким в качестве патрона и второй – группа Панферова-Серафимовича, поддержанных лидером комсомола Косаревым. Это противостояние соответствовало общему раскладу сил и проходило не только по линии интеллигенты – выходцы их рабоче-крестьянских низов, но и по принципу конфессиональной принадлежности. В первой группе не было никого со староверческими корнями, зато костяк второй составляли выходцы именно из этих слоев. Присутствовали там, конечно, люди и с другим прошлым: например, В. Ильенков происходил из семьи священника Смоленской губернии, окончил местную духовную семинарию; религиозный генезис того же Серафимовича мы пока не выясняли. Но факт остается фактом: выходцы из староверия определяли сплоченность второй группы. Она-то и послужила опорой при создании Союза писателей СССР, причем Горький оказался из-за этого в сложном положении. Ведь он возвращался в страну под проект единой творческой организации, которую ему предлагалось возглавить; размах почитания его личности на государственном уровне не имел прецедента в истории [829] . При этом реальные возможности по формированию и управлению Союзом писателей были у Горького весьма ограниченны. И это стало для него трагедией, которую он в конце концов не смог пережить.
829
Громов Е. С. Сталин. Власть и искусство. – М., 1998. С. 85.
Постановление ЦК ВКП(б) от 23 апреля 1932 года «О перестройке литературно-художественных организаций» открывало новую эпоху в советской литературе [830] . В чью пользу были перемены? – двух мнений тут быть не могло. В день опубликования партийного решения «Правда» поместила разгромную статью, посвященную Авербаху и Троцкому, так и не сумевшим понять суть ленинской культурной революции [831] . И все это произошло за два дня до приезда Горького из Италии: его явно хотели поставить перед свершившимся фактом [832] . Он отрицательно отнесся к этому решению Центрального комитета и даже думал выступить с протестом [833] . Ситуация усугублялась еще и тем, что в учрежденном оргкомитете по подготовке Всесоюзного писательского съезда отсутствовали горьковские любимцы, и ему пришлось приложить немало усилий, чтобы включить некоторых из них в этот орган. Правда, это мало что давало: все равно первую скрипку в оргкомитете играла панферовская группа. К тому же она заметно расширилась: реальные рычаги подготовки форума держал И. Гронский, а Горький стал почетным председателем оргкомитета. Фигура Гронского весьма примечательна: на самом деле он – Иван Федулов; родился в селе Любимского уезда Ярославской губернии (на стыке с Костромской и Вологодской губерниями). Его отец, периодически уходивший на заработки в Петербург, ненавидел попов, избегал любых контактов с ними. Самого Гронского (Федулова) за инциденты со священником, описанные им в воспоминаниях, отчислили из церковно-приходской школы [834] . В этом нет ничего удивительного: его родные места издавна находились под старообрядческим влиянием, а позиции РПЦ были сильны там лишь на бумаге.
830
Постановление ЦК ВКП(б) «О перестройке литературно-художественных организаций» 23 апреля 1932 года // Власть и художественная интеллигенция. Сборник документов. С. 172–173.
831
Юдин П. Против извращений ленинского учения о культурной революции // Правда, 1932. 23 апр.
832
Иванов Вяч. Вс. Почему Сталин убил Горького? // Вопросы литературы.1993. № 1. С. 115–116.
833
Там же.
834
Гронский И. Из прошлого. – М., 1991. С. 16, 24.
Еще один функционер, брошенный проводить партийные решения на литературном поприще – П. Ф. Юдин, родился в семье крестьянина-бедняка нижегородского села Апраскино, и его биография весьма схожа с биографиями Гронского, Панферова, Гладкова и др. Эти новые руководители советской литературы сразу начали конфликтовать с Горьким по поводу выдвигаемых им инициатив. К примеру, Горький намеревался вернуть в страну уважаемого русского писателя И. А. Бунина, однако Гронский высказался резко против. Вспыхнувший крайне неприятный спор перерос в откровенную ссору [835] .
835
Гронская Л. Наброски по памяти. Воспоминания. – М., 2004. С. 66.