Корну
Шрифт:
В связи с этим, на основании вышеупомянутых статей, ваши гражданские права также подверглись изменениям. Отныне вы не имеете права участвовать в выборах, занимать руководящие должности в правительстве, силовых ведомствах, структурах здравоохранения и конечных циклах производства пищевой отрасли.
Кроме обычных статей Кодекса уголовно наказуемых деяний, на вас теперь распространяется действие дополнительных статей седьмого раздела КУНД, предусматривающий ответственность за несанкционированный упыризм…
Миран Рагоза сидел в стороне и смотрел, как сухощавый чиновник, сидя за столом напротив
…Вы будете занесены в федеральную базы данных МВД, СНБ и Министерства здравоохранения. Вы будете поставлены на учет в городском донорском центре для получения еженедельного питания, гарантированного вам согласно вашим конституционным правам.
Вы не имеет права менять место жительства или уезжать из города, не поставив в известность своего инспектора по надзору.
Кроме того, ваша степень годности к армейской службе также была пересмотрена.
– Эй, эй! – вдруг всполошился дотоле безучастный паренек. – Я к армии не годен! У меня справка! У меня пиелонефрит. И еще… эта… как там ее… дискинезия желчевыводящих путей, вот.
– Балбес! – поморщившись, прервал его чиновник. – Нет у тебя уже никакого пиелонефрита. Упыри этим не болеют… Хгм-кхм, – чиновник откашлялся и снова перешел на официальный тон. – Вы признаны ограниченно годным к военной службе в ночное время. Поскольку вы уже достигли призывного возраста, вы немедленно передаетесь под юрисдикцию армейского управления по делам призыва.
Чиновник повернулся к Рагозе:
– Армейцы уже подъехали?
– Сейчас посмотрю.
Рагоза поднялся со стула, подошел к двери и выглянул. Через минуту в дверях материализовался невысокий армейский капитан, ожидавший в коридоре.
– Здравия желаю, – шумно поздоровался капитан и кивнул на парня. – Этот, что ли, новоявленный защитник родины?
– Этот, этот, – подтвердил инспектор.
Капитан подошел поближе и оглядел клиента.
– Ну здравствуй! Поднимайся герой! Ты теперь в армии. Из маменькиного сынка мы превратим тебя… ну, в человека уже не сможем, но в настоящего мужчину – точно. Теперь родина будет гордиться тобой! И если что – не забудет.
– Чего не забудет? – испуганно отозвался паренек. – Твоего ратного подвига, солдат! – привычно объяснил капитан. – И твоей готовности защищать ее – родину то есть – до последней капли крови! Пусть даже эта капля будет и не твоя, – капитан ухмыльнулся, – а из донорской бутылочки.
– Подождите, подождите! – Паренек поднялся со стула. – Это как же? Ничего себе, в клубе потусовался… Я…
Парень осекся и посмотрел на чиновника и капитана, которые безразлично глядели на него.
– И надолго вся эта волынка? – наконец спросил он.
Чиновник откашлялся и начал вещать:
– В мирное время лицо, достигшее призывного возраста, призывается на срок в шесть месяцев для прохождения начального военного обучения. Однако поскольку срок жизни среднестатистического упыря, коим вы теперь и являетесь, объективно выше, чем у обычного гражданина, и поскольку
– Шесть лет?! Парень схватился руками за голову. – Чтоб вам всем!.. У меня хоть будет возможность попрощаться с родными?
– Будет, будет, – сказал Рагоза. – Пока будешь на призывном пункте, перед отправкой сможешь всех известить и встретиться, времени хватит. – Рагоза обернулся к капитану. – Я правильно говорю?
– Так точно! – бодро подтвердил капитан. – Звонки по телефону и свидания перед отправкой не возбраняются. Ну, пошли, рекрут. – Капитан положил руку парню на плечо. – Машина ждет.
Парень поднялся и, опустив голову, пошел на выход. Капитан двинулся следом.
– Да ты не грусти, – сказал ему Рагоза в спину. – Что теперь для тебя шесть лет? Опомниться не успеешь, пролетят как один день.
Парень обернулся и посмотрел на Рагозу, ничего не ответил и вышел в коридор. Чиновник тоже начал собираться, запихивая бумаги в портфель.
– Ну, всех благ. – Чиновник тронул полу шляпы и вышел. В дверях он столкнулся с Беком, который вошел в комнату.
– Ты здесь закончил? – спросил Бек.
– Так я только присутствовал, как представитель участка, на территории которого произошло обращение, – пожал плечами Рагоза.
– Тогда пошли. Роман вернулся.
В Риминь Роман вернулся на следующий день. Местным полицейским удалось пристроить его на грузовой вертолет. Провожал его лично начальник участка. Он с чувством потряс Роману руку, поблагодарил его за обнаружение гнезда диких упырей и на прощание пожелал, чтобы они никогда больше не увиделись. Роман так и не понял, шутил начальник или нет. Во всяком случае, лицо у того было самое серьезное.
Обратная дорога вышла и быстрее, и комфортнее. Оглядывать заунывные поля из иллюминатора тарахтящего вертолета было куда комфортнее, чем ездить по ним. К полудню он уже был в своем участке. И все происходившее вчера казалось подернутым какой-то дымкой, будто бы происходило и не с ним.
Он поднялся на второй этаж, прошел по коридору и отворил дверь в комнату детективов. Ни Рагозы, ни Бека в комнате не было. Зато за дальним столом, который раньше пустовал, теперь восседал здоровенный блондинистый парень. Парень оторвался от компьютера и вопросительно посмотрел на Романа. Глаза у него были серые, почти прозрачные. Все это арийское великолепие – и белые волосы, и серые глаза – вполне мирно соседствовало у парня с красной физиономией и крестьянским носом картошкой.
– Вам кого? – спросил парень и провел рукой по налитой могучей шее.
– Бек и Рагоза здесь? – спросил Роман, заходя и закрывая за собой дверь.
– Бек скоро должен подойти, – сказал парень. – А Рагоза внизу нового рекрута в армию сдает. А вы… по какому вопросу?
– Меня Романом зовут, – сказал он, подходя к парню и протягивая руку. – Я здесь работаю. – «Уже целых два дня», подумал он про себя. – Ты новенький?
– Павел. – Парень выбрался из-за стола и крепко пожал Роману руку. Стоя он оказался еще габаритнее. – Павел Лагач. – Я тоже здесь работаю. Со вчерашнего вечера…