Король Алекс
Шрифт:
— Разберусь с Теварром — и уеду. Не нравится мне тут, в столице…
— Куда же?
— На границу, наверное. Вот родится у вас, тетя, ребенок, тогда и поглядим. Куда, на какое время…
— То есть?
— Ну, если мальчик, это одно. А если девочка? При ней же надо будет регентом быть, мужа подбирать…
Судя по лицу королевы — без меня подберут.
— Александр, я вижу, что ты добрый мальчик…
Смысл пятнадцатиминутной речи сводится к тому, что завтра, после коронации я должен сказать, что
Я соглашаюсь. Это — сколько угодно. И сложу, и сложусь…
И даже предварительное отречение напишу, почему ж нет! Можно и прямо сейчас!
Ее величество уходит через пятнадцать минут, прижимая к груди свиток, в котором моим почерком написано, что я отрекаюсь в пользу дитя его величества и ее величества. Как только оно родится и его можно будет короновать!
Абигейл довольна — она получила свое. Но ночью меня все равно навещают.
Всего их было шестеро.
Эх, такую ночь испортили! Лежишь ты, спишь себе, тут внутри взревывает прямо-таки полковой трубой чувство опасности — и я скатываюсь под кровать. И в следующую секунду кровать так утыкивают арбалетными болтами, что лежи я там — за ежика сошел бы.
И убийцы залетают в комнату, с намерением добить, ежели я выжил.
А на кровати-то и никого!
Сюрприз?
Убийцы на миг застывают, чем я пользуюсь, чтобы уполовинить их число..
Между прочим — пять штук.
Одного я достал хвостом, второго, без затей, когтями. И ухмыльнулся, слизывая с пальцев капли крови.
— что-то потеряли, господа?
Господа побелели. Но не отступил ни один.
— где он!? Ты, нечисть, отвечай, во имя Светлого!?
Я расхохотался. Нет, ну надо же! Такая наивность — в наши дни?! Да ежели вы столкнетесь с нечистью — упаси Вас тот самый Светлый требовать ответ именем святых. Если, конечно, вы не некромант. Вот тогда можно ее позлить и остаться в живых. В противном же случае….
Насмешки убийцы не вынесли, ринулись вперед, лязгнула сталь…
Эх, ну что за жизнь?
В своем доме, в своем дворце — и спать с мечом у кровати и кинжалом под подушкой!
Так что безоружным я не остался.
Легко ли отбиваться от троих?
Сложно.
Не достал бы я тех двоих сразу — точно бы помер. Оч — чень сыгранная команда, работают слажено. Не мешают друг — другу. Максимум, который одновременно может напасть на человека — это четверка. Пятый, я так понял, у них был стрелком.
Сейчас они остались втроем, но не растерялись — и решили, что и так меня загонят.
Они ж не знали, что я принц, я был в демонической форме.
Перешел в момент опасности….
Скорее всего, они посчитали, что принц где-то рядом, и стоит им убить меня — они тут же найдут его под кроватью, в ванной комнате — или где
Эти трое не нападали по очереди. Как пишут в слюнявых рыцарских романах, о нет. Рыцаря они бы сделали минуты за две. Удары сыпались одновременно, с разных направлений — и мне пришлось бы худо. Когда б не хвост. Им-то я и зацепил того, кто подошел ближе всех за лодыжку.
Мужчина упал, получил от меня добавочный пяткой в висок и затих на какое-то время, а я занялся двумя оставшимися. С теми было уже проще справиться. Одного я отбросил подальше, второго в это время достал кинжалом по горлу, а когда отброшенный решил бессовестно удрать, метнул ему в спину саблю.
Не метательное, конечно, это оружие, да куда деваться?
Анри, вон, твердо был уверен, что метать можно и нужно все. Вплоть до табуреток в тавернах. Цинично-то говоря, не убью, так покалечу, но потом приду, добью. Я добрый. Анри, кстати, тоже, я от него получал такие теплые письма…
Эххх, остантся мама жива — лучшего мужа ей и отца мне не стоило бы и пожелать. Но об этом потом, потом…
А пока…
Из пяти убийц трое были мертвы безнадежно, тот, кому попало саблей, хрипел на полу — я швырнул ее с такой силой, что перебил позвоночник и что-то повредил внутри. Пятый был только оглушен.
Я добил четвертого — и взялся за пленника. Повыдергивал из кровати все стрелы, разорвал простыни и привязал его к кровати мордой вниз. Да, распоров на нем всю одежду.
Я извращенец?!
Вы, простите, о чем подумали!?
Тьфу! Между прочим, голый человек чувствует себя куда как более уязвимым. И к тому же, его удобнее пытать. Сразу находишь нужные точки на организме. Так что я из самых благородных побуждений. Так — ткнешь стрелой в нужную точку — и сразу больно. А не будешь видеть куда — так всего истыкаешь до получения результата.
Это уже садизм. А я о людях забочусь… ну, как могу.
Допрашиваемый приходит в себя, но не орет. Это правильно, орать нам ни к чему, еще народ сбежится, поговорить не дадут. Я встаю так, чтобы он мог меня видеть, поигрываю стрелами.
— Ну что — побеседуем?
В ответ мерзкую нечисть витиевато посылают в дальнее эротическое путешествие.
Я ухмыляюсь еще противнее.
— ты уверен? Я ведь могу пойти туда в твоей компании — и так многозначительно провести стрелой от шеи до… да, до того места. И даже повертеть там наконечником. Несильно, нечего кровать кровью портить, и так уже простыни издырявили, спальню изгадили….
Мужчину передергивает.
— Связать тебя, рот кляпом забить — и пошли радоваться жизни. Ах да. Ты уже связан. Значит, хлопот будет меньше, да, сладкий мой? Сам бы я такого не предложил, я знаю, что вы, люди, очень традиционны по части получения удовольствия, но раз уж….