Король Артур (сборник)
Шрифт:
— Это надо в прорезь продеть, — сказал Гарет.
— Знаю-знаю. Я хочу сначала просунуть вот этот.
— Дай я попробую.
— Погоди минуту. Прошел. Мордред сказал от окна:
— Палач готов начать.
— Угу.
— Жестокая ее ожидает смерть, — сказал Мордред. — Дерево взяли выдержанное, дыма не будет, так что она сгорит, не успев задохнуться.
— Это ты так думаешь, — мрачно сказал Гавейн.
— Несчастная старуха, — сказал Мордред. — Даже как-то жалко ее становится.
Гарет
— Мог бы раньше об этом подумать.
— А теперь верхний, — сказал Гахерис.
— Насколько я понимаю, — продолжал Мордред, ни к кому в особенности не обращаясь, — нашему сюзерену полагается наблюдать за казнью через это окно.
Гарет окончательно вышел из себя.
— Ты бы не мог помолчать хоть минуту? А то начинает казаться, что тебе нравится смотреть, как сжигают людей.
Мордред презрительно ответил:
— Как и тебе, на самом-то деле. Только ты думаешь, что говорить об этом вслух некрасиво. Ее сожгут в одной рубашке.
— Да умолкни ты, ради Бога! Тугодум Гахерис произнес:
— По-моему, тебе нечего так волноваться. Мордред мгновенно развернулся к нему.
— Почему это ему нечего волноваться?
— А чего ему волноваться? — сердито спросил Гавейн. — Или ты полагаешь, что Ланселот не примчится ее спасать? Уж он-то во всяком случае не трус.
Мордред быстро сообразил, о чем речь. Спокойная поза его сменилась нервным возбуждением.
— Однако если он попытается спасти ее, будет бой. Королю Артуру придется сражаться с ним.
— Король Артур будет наблюдать за казнью отсюда.
— Но это чудовищно! — взорвался Мордред. — Ты хочешь сказать, что Ланселоту позволят улизнуть с Гвиневерой из-под нашего носа?
— Вот именно это самое и случится.
— Но тогда вообще никто не будет наказан!
— Силы небесные, ты человек или нет? — воскликнул Гарет. — Неужели тебе так хочется увидеть, как сжигают женщину?
— Да, хочется! Вот именно хочется! Гавейн, ты что же, намерен сидеть здесь и ждать, пока это случится, после того как убили твоего брата?
— Я предупреждал Агравейна.
— Вы трусы! Гарет! Гахерис! Заставьте его сделать что-нибудь. Этого нельзя допустить. Он же убил Агравейна, вашего брата.
— Насколько мне известна вся эта история, Мордред, Агравейн и с ним еще тринадцать рыцарей в полном вооружении вознамерились убить Ланселота, когда на нем ничего, кроме мантии, не было. А кончилось тем, что убитым оказался сам Агравейн и с ним все тринадцать рыцарей, — за исключением одного, который сбежал.
— Я не убегал.
— Ты выжил, Мордред.
— Гавейн, клянусь, я не убегал. Я сражался с ним, сколько было сил. Но он сломал мне руку, и я ничего не смог сделать. Клянусь честью, Гавейн, я честно сражался с ним.
Он почти плакал.
— Я не трус.
— Если ты не убегал, то как же вышло, — спросил Гахерис, — что Ланселот отпустил тебя, перебив всех остальных? В его интересах было убить всех вас, тогда бы и свидетелей не было.
— Он сломал мне руку.
— Да, но он не убил тебя.
— Я говорю правду.
— Но он же тебя не убил.
От боли в руке и от гнева Мордред расплакался, как дитя.
— Предатели! Вот всегда так. Оттого, что я слабее других, все вы против меня. Вам подавай мускулистых болванов, а мне вы все равно не поверите, что бы я ни говорил. Агравейн мертв и отпет, а вы не хотите даже, чтобы кого-то наказали за это. Предатели! Предатели! И все останется по-прежнему!
В тот миг, когда в комнату вошел Король, голос Мордреда сорвался. Вид у Артура был усталый. Он медленно приблизился к трону и устроился на нем. Гавейн, поднявшийся было со скамьи, снова плюхнулся на нее, а Гарет с Гахерисом так и остались стоять, с жалостью глядя на Артура под аккомпанемент Мордредовых рыданий.
Артур ладонью потер лоб.
— Почему Мордред плачет? — спросил он.
— Мордред пытался нам объяснить, — ответил Гавейн, — как это вышло, что Ланселот убил тринадцать рыцарей, а потом подумал-подумал да и решил, что нашего Мордреда убивать не стоит. Причина, видать, была та, что между ними вспыхнули теплые чувства.
— Я думаю, что могу объяснить, в чем причина. Видите ли, десять дней назад я попросил сэра Ланселота не убивать моего сына.
Мордред горько сказал:
— И на том спасибо.
— Вам не меня следует благодарить, Мордред. Правильнее всего было бы сказать спасибо Ланселоту.
— Лучше бы он меня убил.
— Я рад, что он этого не сделал. Постарайтесь научиться хоть немного прощать, сын мой, теперь, когда у нас такая беда. Помните, что я ваш отец. У меня больше не осталось семьи, только вы один.
— Лучше бы мне было и не родиться.
— Я тоже так думаю, бедный мой мальчик. Но вы родились, и нам теперь остается как можно лучше исполнить свой долг.
Мордред, на лице которого выразилось как бы застенчивое коварство, поспешил подойти к нему.
— Отец, — сказал он, — известно ли вам, что Ланселот непременно явится, чтобы спасти ее?
— Я ожидал, что так это и будет.
— Но вы выставили рыцарей, чтобы ему помешать? Вы распорядились о крепкой страже?
— Стража крепка настолько, насколько это возможно, Мордред. Я старался быть честным.
— Отец, — взмолился Мордред, — пошлите им в помощь Гавейна и этих двоих. Он же приведет с собой сильный отряд.
— Как, Гавейн? — спросил Король.
— Спасибо, дядя. Только вы бы меня лучше не просили.