Король Австразии
Шрифт:
Вскоре лесная тропинка вывела друзей на поляну, где их взорам открылась вдруг трагическая картина, произошедшая, судя по всему, уже давно: на земле лежал скелет лошади. Седло и упряжь еще держались каким-то чудом на костях, но сильно пострадали от дождей и снега.
– Если есть лошадь, должен быть и всадник, – глубокомысленно заметил Теодорих. – Надо осмотреть окрестности.
Он оказался прав: примерно в двадцати шагах от останков лошади друзья обнаружили и скелет человека. Причем в боевой кольчуге и рогатом франкском шлеме-геумэ.
– Смотри, как хорошо сохранилась кольчуга! – воскликнул Теодорих, с восхищением рассматривая уцелевшее снаряжение воина.
– Это потому, что в свое время она была покрашена красной краской, – со знанием дела пояснил Эйнар. – Видишь, даже следы от нее еще остались…
– Откуда такие тонкости знаешь?
– Отец рассказывал.
– Ну что, давай перевернем его? – предложил Теодорих.
Эйнар замялся: ему совсем не хотелось дотрагиваться до человеческих костей. Тогда Теодорих, заметив нерешительность друга, перевернул останки воина сам. Его любопытство было вознаграждено с лихвой: в истлевшей от времени перевязи покоился меч-спата.
– Отлично, теперь у нас есть военное снаряжение! – не удержался от очередного восторженного восклицания Теодорих. Потом возвел глаза к небу и с чувством произнес: – Прости меня, Логос, что тревожу останки погибшего воина: лишь крайняя нужда заставляет меня совершить это!
– Не трогай покойника, Теодорих! Ты можешь разгневать своим поступком лесного духа Рюбецаля [49] !
– Эйнар, Рюбецаль – саксонские сказки для детей, – легкомысленно заметил Теодорих, уже стаскивая кольчугу с останков воина.
49
Рюбецаль – дух леса у саксов; у германцев дух гор в эпоху раннего Средневековья мог также ассоциироваться с Серым монахом.
– На твоем месте я бы проявлял больше почтения к духу леса, ведь нам еще идти неизвестно сколько! – урезонил друга Эйнар.
– Вот ты и проявляй! – беззлобно огрызнулся Теодорих. – Я же предпочту облачиться в кольчугу и шлем: хотя они и стары, но все же лучше, чем ничего. С таким облачением мне никакой злодей не страшен! – Он натянул кольчугу прямо на рубашку, после чего гордо водрузил на голову шлем. Покрутив головой из стороны в сторону, удовлетворенно подытожил: – Прекрасно, шлем как на меня рассчитан!
Эйнар неодобрительно хмыкнул, ибо по-прежнему был уверен, что Рюбецаль все видит и осуждает их действия. Теодорих меж тем подобрал с земли спату вместе с изрядно пострадавшей от непогоды и времени кожаной перевязью. Наскоро почистив их, он нацепил перевязь себе на пояс и воткнул оружие в ветхие остатки ножен. Вид при этом приобрел, правда, не приличного франкского воина, а скорее – пехотинца-скары, которому амуницию собирали всем селением и набрали, как говорится, что смогли, да и то с трудом.
Кольчужная маска на шлеме почти рассыпалась от старости: свисала рваными клоками из полусгнивших колец. Убедившись в полной непригодности маски, Теодорих оторвал ее одной рукой, почти не приложив к этому усилий. Затем рассек спатой воздух и сделал боевой выпад.
– Где ты научился боевым приемам? – удивился Эйнар.
– Сенешаль Гортран обучил меня не только римскому языку, чтению и письму, но и некоторым приемам ведения боя. Может быть, не так, как мне бы хотелось, – вместо оружия мы использовали палки, – но защититься в равном бою я смогу, надеюсь.
Друзья шли почти целый день, позволяя себе в пути лишь короткие передышки. Когда Эйнар случайно заметил в зарослях папоротника хижину, уже вечерело.
– Смотри, Теодорих! Что я тебе говорил?! Наверняка – это жилище Рюбецаля, и он специально заманил нас сюда! Теперь непременно накажет за то, что мы потревожили кости мертвого воина!
– О, дружище, признаться, мне сейчас уже все равно, чье это жилище – лесного духа, Серого монаха [50] или лихого разбойника. Я страшно устал, голоден и хочу, наконец, выспаться хоть под какой-нибудь крышей! Так что предлагаю просто проверить, кому эта хижина принадлежит. Может, она вообще уже давно заброшена… – с этими словами Теодорих обнажил спату, взяв ее наизготовку.
50
Согласно древней легенде, обитавший в лесах Серый монах заманивал в свою обитель заблудившихся юношей.
Приблизившись к хижине, друзья увидели, что та ухожена и имеет вполне жилой вид. Они переглянулись: стало быть, обитаема! Эйнар испуганно замялся, Теодорих же, напротив, решительно толкнул плетеную дверь ногой и шагнул внутрь, увлекая за собой приятеля.
В хижине царил полумрак. Тем не менее, оглядевшись, путники первым делом заметили стоявший на очаге котелок. Теодорих тотчас подскочил к нему, снял крышку и понюхал содержимое.
– Каша! Только не могу понять, из чего приготовлена: запах трав слишком силен, – сообщил он другу. Потом запустил руку в котелок и пальцем снял пробу с ароматного варева. – О, вполне съедобно! Присоединяйся, Эйнар!
– Нет уж, благодарю покорно! А вдруг Рюбецаль сейчас придет?! Тогда он точно отдаст нас на растерзание волкам!..
– Как хочешь – было бы предложено… Тогда я сам все съем, – невозмутимо откликнулся Теодорих, зачерпывая кашу из котелка прямо рукой и с наслаждением отправляя ее в рот.
Не выдержав последовавших за этой картиной голодного спазма и легкого головокружения, Эйнар смущенно пробормотал:
– Ладно, оставь и мне немного… Я тоже попробую…
Теодорих тотчас оторвался от котелка и протянул его другу:
– Забирай, я уже наелся.
На сей раз Эйнар не медлил: втянув носом аппетитный травяной запах каши, принялся уплетать ее за обе щеки. И, как назло, именно в этот момент на пороге возникла фигура в широкой серой накидке. Эйнар замер от ужаса с набитым кашей ртом: вот и он, хозяин леса Рюбецаль! А может, это даже Серый монах собственной персоной?!
Теодорих, однако, не растерялся: шагнул вперед, выставив перед собой спату, и довольно дерзко произнес:
– Даже если ты – дух леса Рюбецаль, я тебя не боюсь! Мы с другом просто очень устали и умирали с голоду, потому и вторглись в твое жилище. Отпусти нас, и мы уйдем с миром!