Король Австразии
Шрифт:
Первыми в бой вступили франкские лучники: накрыли «кабана» градом стрел. Ряды неприятеля слегка дрогнули, однако добротные металлические щиты хорошо обороняли воинов, и первые потери оказались незначительными. Затем из небольших передвижных бриколей (их предложил использовать в бою Хлодомир) по бургундам открыли огонь артификсы. Метальные машины сделали свое «черное» дело: ряды бургундцев дрогнули, «кабан» потерял четкие первоначальные очертания.
На фланги бургундского клина тотчас обрушились многочисленные франкские копья, которые легко пробивали щиты и доспехи неприятеля, чем окончательно нарушили порядок его боевого построения. А тут еще, издав чудовищной силы баррит и сопродив его громкими ударами мечей о щиты, с холмов низверглась лавина франкских пехотинцев. «Кабан» превратился в бесформенную людскую массу, завязалась кровавая схватка.
Взяв бургундского «кабана» словно в клещи, франки врубались в его ряды и на деле убеждались, что клин внутри пуст. Это придавало им сил и отваги, к тому же из-за самых отдаленных холмов уже мчалось во весь опор подкрепление – конные турмы. Когда всадники окончательно опрокинули «кабанью» голову и принялись добивать ее римскими копьями-пилумами, военачальник, возглавлявший бургундское войско, мысленно помолился о спасении своей души и приготовился к смерти.
…Король Годегизил в окружении придворной свиты, личного отряда телохранителей и в присутствии брата Годомара мрачно наблюдал, как погибают его соотечественники. Наконец, не выдержав удручающей взгляд картины, он обнажил меч и, издав призыв: «За корону Бургундии!», ринулся в бой сам. Отряд всадников-телохранителей устремился за королем, а Годомар, не желавший воевать за корону брата, попросту бежал, так и не обагрив свой меч кровью неприятеля. В сопровождении нескольких приспешников он немедленно выехал в Иер-сюр-Амби, дабы обрести убежище у мудрого дядюшки.
Франкский пехотинец Хердред бесстрашно бился с бургундами, когда в сечу влился конный отряд во главе с королем Годегизилом. Молодой скара и несколько его боевых друзей тотчас сосредоточились на расправе со свежими бургундскими силами. Францисками на длинных древках они принялись подрубать ноги вражеским коням, и те, падая, придавливали всадников своими телами.
Один из поверженных бургундов привлек внимание Хердреда богатством доспехов и взглядом, явно привыкшим повелевать. Даже не подозревая, что перед ним – сам король Бургундии, молодой скара пленил его и вкупе с другими знатными на вид воинами препроводил в специально отведенный для пленных шатер.
Бургундов, бегущих с поля боя, настигали франкские конные турмы. Итогом битвы стали полторы тысячи павших на поле брани бургундов. Остальные были взяты в плен.
Глава 10
– Славная вышла битва! Так выпьем же и за победу, и, увы, за упокой души брата нашего Хлодомира! – произнес, повернувшись к сидевшим вместе со всеми за пиршественно-поминальным столом Теодебальду и Гунтару – юным сыновьям погибшего брата, Хильдеберт, после чего осушил чашу вина одним залпом.
– Да, Хлодомир сражался как зверь: многих бургундов настиг его скрамасакс, – подтвердил Теодорих. – Теперь вся доля его добычи должна по закону достаться наследникам, – он тоже бросил взгляд в сторону племянников.
– Конечно, закон есть закон, так всегда было заведено у франков, – сказал Хильдеберт, но глаза его при этом недобро блеснули.
Хлотарь лишь хмуро кивнул в знак согласия.
Да, добыча оказалась богатой, победа – полной. Путь на столицу Бургундии Шалон-сюр-Сон был открыт. Вдобавок и за томящихся в шатре знатных бургундских пленников можно было получить выкуп золотом либо серебром. Вот червь жадности и начал подтачивать разум Хильдеберта: коль уж брат погиб, не избавиться ли и от племянников? А угрызения совести заглушит награда: плодородные земли Луары, Орлеан и часть Аквитании, Оверни и еще не поделенная Бургундия. Мысленно представив, сколь существенно расширится его королевство, Хильдеберт еще более укрепился в правильности своей коварной задумки. Поэтому когда Теодебальд и Гунтар удалились из-за стола на покой, он решил разжечь чувство жадности и в сердцах братьев.
– Жаль, что Хлодомир не дожил до дележа Бургундии… – наигранно горестно вздохнул он и велел виночерпию пополнить чаши братьев вином.
– Ничего не поделаешь: война – не увеселительная прогулка с дамами, – пожал плечами Теодорих. – Зато теперь сыновья сполна получат за храбрость отца…
– Боюсь, молоды они еще: одному двенадцать, второму вообще всего десять, – вкрадчиво проговорил Хильдеберт. – Что они могут смыслить во власти и богатстве в столь нежном возрасте? Не понимаю, зачем вообще брат взял их сюда с собой… Ведь ты же вот, Теодорих, поступил по-родительски мудро, оставив сына в Ахене!
– Ему и в королевстве дел с лихвой хватает, – пояснил Теодорих. – К тому же наш домен находится в весьма опасной близости с землями саксов. А кто мог предугадать, сколь долго продлится наш поход? Австразийское же королевство нуждается в постоянной защите и умелом управлении, а если позволить себе расслабиться, можно закончить жизнь подобно Аларию, плененному нашим отцом, как вы помните, прямо в Пуатье.
– И все-таки слишком уж много земель осталось после брата, – вступил в разговор Хлотарь. – В те ли руки попадут? Думаю, мальчишки подрастут и поделят их пополам, а потом дележом займутся их дети… В итоге от Орлеанского королевства останутся лишь лоскуты сродни заплатам на юбке крестьянки.
Теодорих начал понимать, к чему клонят братья. Не желая осложнять отношений с ними, он коротко сказал:
– Решайте сами. В конце концов, племянники – ваши. Мне останется лишь согласиться потом с любым вашим решением.
Хильдеберт и Хлотарь многозначительно переглянулись: ответ брата их вполне устраивал. Поэтому после ухода Теодориха они решили наградить его за молчаливую сговорчивость землями домена Оверни с богатейшим городом Клермон-Ферраном в центре.
Направляясь к своему шатру, Теодорих думал: «Хорошо, что Теодебер остался в Ахене. Вдруг на месте Хлодомира оказался бы я? Что стало бы тогда с сыном, Суавеготой, Теодехильдой и всем моим королевством? Сына наверняка убили бы, жену отдали бы на поругание, а земли королевства растерзали бы на куски. Узнаю в братцах породу и подлую кровь Клотильды!»
Неожиданно к Теодориху приблизился молодой воин-скара и, почтительно поклонившись, вполголоса произнес:
– Позвольте, мой повелитель, поговорить с вами [101] .
101
По законам франков любой воин в случае необходимости мог обратиться к королю напрямую.
Король удивился, но любопытство одержало верх.
– Говори!
– Сегодня я пленил знатного бургундского патриция, который вклинился в бой с небольшим конным отрядом в самом конце, когда исход битвы был уже предрешен. А чуть позже услышал разговор других знатных пленников, – скара перешел на шепот, – что король Годегизил – среди них. И что его можно опознать по перстню на руке в виде птицы. Оказывается, именно бургундского короля-то я и пленил. – Увидев, что господин смотрит на него недоверчиво, скара торопливо продолжил: – Я только что проверил и убедился: король Годегизил все еще там, в синем шатре вместе с другими пленными. Вот и подумал: раз уж его пленил именно я, значит вы, как мой господин, имеете на него первоочередное право. В конце концов, король Бургундии – один, а франкских королей хотя и осталось теперь только трое, однако все равно для одного многовато…