Король Австразии
Шрифт:
Гертруда, вполне уже оправившаяся от родов, готовилась к встрече с королем. Ей успели сообщить не только о его прибытии в Реймс, но и о том, что первым делом он направился в покои королевы. «Ничего, скоро все изменится, – торжествующе думала она. – Скоро Теодорих будет спешить только ко мне и к своему наследнику».
Когда король вихрем ворвался в ее покои, Гертруда, решив, что он снедаем любовным нетерпением, поспешила навстречу с раскрытыми объятиями. Однако Теодорих, словно и, не заметив ее, прямо с порога прошагал к детской люльке.
– Твой сын! – гордо произнесла наложница, приблизившись к повелителю. – Я назвала его Теодорихом. В твою честь…
Король, полюбовавшись малышом, перевел вмиг потяжелевший взор на нее, и она, интуитивно почувствовав беду, в страхе отступила. «Неужели он догадался?! Нет, не может быть!» – забилась в голове тревожная мысль. Вслух же она вкрадчиво осведомилась:
– Я провинилась перед тобой, мой господин? Тебе не нравится имя, которое я дала нашему мальчику?
Король резко схватил наложницу за руку и, крепко сжав ее, привлек к себе, чтобы заглянуть прямо в глаза.
– Ты… Ты… – он буквально задыхался от гнева. – Ты – змея, которую я пригрел на своей груди!
Гертруда побледнела, а кормилица и прислужница поспешно ретировались из комнаты.
– Я не понимаю причину твоего гнева, мой повелитель, – пролепетала наложница. – И мне больно… – она указала глазами на свою руку, которую король сжимал не в меру сильно.
– Сейчас тебе станет еще больнее! – Теодорих обнажил меч.
Гертруда вскрикнула.
– Что случилось, мой господин?! Меня оклеветали? Клянусь, я была верна тебе! – пылко воскликнула она.
– Признавайся, ты отравила королеву?! Ты! Я уверен! – выкрикнул Теодорих и, побагровев от гнева, занес над головой женщины меч.
Та вмиг обмякла и начала оседать. Теодорих выпустил ее руку, и она упала на пол, застеленный меховым ковром.
Король потерял счет времени. Он не знал, сколь долго простоял с обнаженным мечом над наложницей. Из состояния оцепенения его вывел писк малыша.
– Не притворяйся! Вставай! – приказал он Гертруде ледяным тоном. – И выслушай мою волю.
Женщина покорно поднялась, понимая, что притворяться далее нет смысла.
– Ты покинешь Реймс тотчас же! Сына я признаю законнорожденным. Он ни в чем не будет нуждаться и вырастет, как и подобает королевскому сыну.
Гертруда хотела что-то сказать, но король смерил ее столь гневным взглядом, что она так и не осмелилась раскрыть рта.
ЭПИЛОГ
534 год от Р. Х.
После исповеди Суавегота промучилась еще несколько дней, приходя в сознание лишь изредка и ненадолго. Король не покидал покоев умирающей супруги ни на минуту.
Однажды он, совершено измученный, заснул прямо около ложа Суавеготы, и ему привиделся удивительный сон: словно живет он в скромной хижине, очень похожей на ту, в которой обитала долгие годы Озерная ведьма…
Когда Теодорих проснулся, Суавегота уже не дышала.
На следующий день король Австразии приказал отслужить заупокойные молебны во всех христианских и арианских храмах королевства.
Сам же после смерти жены почти ни с кем уже не разговаривал и не покидал своих покоев, предавшись размышлениям о жизни. Часто вспоминал предательски убитых сыновей Хлодомира. Почему он тогда не помешал братьям? Ведь он же не испытывал никакой личной ненависти к их племянникам!..
Теперь, спустя годы, он понял: всему виной была жажда власти. Ну как же! Ему хотелось новых земель, расширения королевства, еще большего величия! И что? Да, сейчас его королевство огромно. Одни только Нарбонская Галлия и Оверни приносят доходы, как Бургундия и все долевое королевство, вместе взятые. Но отчего-то теперь это стало для него не важным. Он устал…
Вскоре король окончательно разочаровался в мирской жизни. Решив, что смерть Суавеготы – не что иное, как наказание за смерть невинных племянников, он вознамерился искупить свой страшный грех.
Теодебер прекрасно справлялся с обязанностями наместника Ахенского домена, проявляя себя зрелым и дальновидным правителем. Недавно он женился на Визигарде, дочери короля лангобардов, изрядно потеснивших владения остготов. Теодорих ничуть не сомневался, что из сына выйдет сильный и мудрый король, поэтому в один из осенних дней вызвал придворного курия, четырех верных букелариев и подписал отречение от короны Австразии в пользу Теодебера.
Наследник принял корону в главном кафедральном соборе Реймса, прилюдно поклявшись добиться еще большего процветания Австразии. Архиепископ Реймский благословил меч Теодориха, верно служивший ему более тридцати лет. Сам Теодорих вообще считал, что именно этот меч, выкованный когда-то простым кузнецом, принес ему впоследствии и военную славу, и власть.
– Accipe hunc gladium cum Dei benedictione… [118] – произнес архиепископ, после чего окропил теперь уже «Посланника небес» святой водой и вручил сей бесценный дар молодому королю, преклонившему колени пред алтарем.
После отречения от власти Теодорих принял крещение в Реймском соборе, а потом облачился в скромные одежды, собрал походный мешок, сложив в него только самое необходимое, и отбыл из Реймса в неизвестном направлении.
Спустя несколько дней бывший король достиг Озерного края – мест, с которыми были связаны самые дорогие его сердцу воспоминания.
118
Вручаю тебе меч сей с благословением Господним… (лат.) Возможно, «Посланник небес», он же – «Разящая молния» – тот самый меч, который принадлежал впоследствии Карлу Великому, свергшему последнего короля Хильдерика III Меровинга и положившего начало новой династии Каролингов. Ибо вручение при коронации меча как символа королевской власти окончательно укрепилось примерно в описываемый исторический период.
Вот озеро, на берегу которого он когда-то впервые поцеловал Эстер… Вот холм, внутри которого жила Гортензия… Теперь в ее тайном, похожем на нору прибежище наверняка уже поселились кролики. А вот и ее хижина… Жаль, что от нее почти ничего не осталось…
Теодорих всегда ловко управлялся с франциской, и вот сейчас, нарубив небольших деревьев в лесу, решил восстановить давно заброшенную хижину. Трудности не пугали его. «Чем их будет больше, тем меньше сил останется на гнетущие мысли, – думал он, латая ветхое жилище. – Как известно, работа и время – лучшие лекари».