Король Чернило. Том 1

Кейв Ник

ПЕЧАЛЬ ДЛИНОЮ В ПОЕЗД

Ту-туууууууууууууууу Туу! Во имя боли! (Во имя страданья и боли) Во имя боли! (Во имя страданья и боли) Едет длинный поезд (Едет длинный поезд) Да! Длинный черный поезд (Едет длинный поезд) Боже мой, длинный черный поезд Туу-туу! Туу-туу! Он вырывается из тоннеля (Тоннель любви наполнен одиночеством) Мотор работает как кулак (В котором зажаты воспоминания) Прямо в слюнявую пасть утра (Да! О, да!) И вдруг, малышка, он взрывается! (Ты понимаешь, он взрывается) О, малышка, он взрывается (Ты понимаешь, он взрывается) Расшвыриваю осколки Прямо в бесстыдные глаза В эти издевающиеся глаза Всех девушек мира Оооооооо-туууууууууу Она никогда не вернется \ Она никогда не вернется Она никогда не вернется И моя боль И моя боль И моя боль Это печаль в целый поезд длиной По рельсам боли (По рельсам боли и страдания) Катится поезд (Длинный

поезд печали) По рельсам боли (По рельсам боли и страдания) И свист его в дожде — словно твое дыхание Туу-Туу! Туу-туу Туу! А кто машинист? (Машинист там в будке) Зовут его Воспоминаниями (Воспоминаниями зовут его) Да, Воспоминаниями зовут его (Огогого-оооооооо!) Куда держит путь... К отчаянию (Отчаянию и боли) Да, отчаянию и боли (Отчаянию и боли) Да, отчаянию и боли! Да! Да! (Отчаянию и боли) Да! не самая веселая игра! О, да, не самая веселая игра! И моя боль И моя боль И моя боль Это печаль в целый поезд длиной Вот идет поезд! (У него есть имя) Да! Длинный поезд печали Мой Бог, этот поезд (Длинный черный поезд) Наполнен болью, о Боже! Как ночь черна (О, да! Так черна) На дне ее самого темного дна С ума схожу от тоски (Тоски по тебе) Не знаю, что делать (Не знаю, что делать) (Печаль в целый поезд длиной, Печаль в целый поезд длиной) Печаль в целый поезд длиной. Печаль в целый поезд длиной О, она никогда не вернется О, она никогда не вернется О, она никогда не вернется О, она никогда не вернется И этот поезд зовется И этот поезд зовется И этот поезд зовется Страданием и печалью . перевод Елена Клепикова

КОРОЛЬ ВОРОН

Ммммм-Ммммм-Ммммм Я —Король Ворон! Ммммм-Ммммм-Ммммм Я — Король Ворон Мой из спелых зёрен трон Тук! Тук! Тук! Тук! Каждый молот тут бьёт Каждый гвоздь в ответ поёт — Сладок, низок звук Услышите это в долине Где жили слепой и убогий Ползли на мой холм, обдирая колени, - Уходят теперь по дороге Гостей я приветствовал жестом - Подпрыгнув, прибили его к моей тени Мой жест был уловкой, как сети сплетенье Из дерева тень — слабым местом И смерч как смерть И смерч-юла Каса-ется крыла Кружу на холме, все уходят Кружу на холме, всё проходит Я здесь, я король, одинокий кумир И пастве моей не затеять здесь пир Пока этот кружится мир Я — Король Ворон! Из забытых зёрен трон Я — Король И повторять не буду Дождь идет ко мне, вода повсюду Боже Смой мою одежду тоже Я отдам оружие своё Пусть вокруг летает вороньё Я — Король Ворон И повторять не буду Становится тесен терновый венец Рубины на каждой колючке Ростки превращаются в гадов ползучих Я чую, приходит конец И смерч как смерть И смерч-юла Каса-ется крыла Кружу на холме, все уходят Кружу на холме, всё проходит Я здесь, я король, я оживший кумир Все птицы вернулись, устроили пир Я властвую, кружится мир!.. Я — Король Ворон Из ненужных плевел трон Ко-роль! Ко-роль! Без королевства, глупая роль Каждый молот тут бьёт Каждый гвоздь в ответ поёт Каждый шип венца — в лад Что ни тёрн, то — гад Что ни птица, то — смех Зерна —на всех! И смерч как смерть И смерч-юла — На два крыла На два крыла перевод Павел Гончар

ЯВИЛИСЬ ЗА ДЖО

Цепь скорби моей тяжела — это факт И запоры не откроешь даже тысячей ключей Тюремщик, ты можешь меня к ядру приковать Но, прошу тебя, только пойми Но, прошу тебя, ты только пойми Но, прошу тебя, ты все-таки пойми Ты не можешь сковать мои сны Ву-ву-ву Ву-ву-ву Вот я иду! Явились за Джо! Квадратный фут неба — все, что есть у меня Явились за Джо Ву-ву-ву Все смертники знают Что явились за Джо Начальник, я — твоя опала Ты больше не причинишь мне боль Смотри — эти руки не будут уже Мусолить тряпкой в камере смертников пол Священник, я уж больше тебя не боюсь Вели только Нэнси сюда не ходить Скажи ей больше сюда не ходить Вели ей больше сюда не ходить Пусть перед казнью живым ей приснюсь Ву-ву-ву Ву-ву-ву Вот я иду! Явились за Джо! Короли покоев и отребья в помоях Все вы подохнете тут как изгои А я пошел, камер смертников вдоль Явились за Джо! Тело Нэнси — мой гроб, а надгробье — ее голова Тело Нэнси — мой гроб, а надгробье — ее голова Ее тело как гроб На платье из бархата — золотое шитье На платье из бархата — золотое шитье На платье из бархата — золотое шитье А с меня кладбищенский вор последнее снимет тряпье В дверь стучат и я иду — Явились за Джо. Эти руки не будут уже мусолить в камере смертников пол Ты можешь прятаться! Можешь бежать! Но суд свершится и над тобой Да, ты можешь прятаться! Можешь бежать! Но рано или поздно свершится суд! Ты можешь меня к ядру приковать Ты можешь меня к ядру приковать Явились за Джо Ты можешь меня приковать Ты можешь меня привязать Они явились за Джо Ты не сделаешь больно мне уже никогда Они явились за Джо перевод Елена Клепикова перевод Илья Кормильцев

В РОЗЫСКЕ

Меня разыскивают Разыскивают Меня разыскивают Меня разыскивают Да, да, детка, меня разыскивают ............................................................ ............................................................ ............................................................ ............................................................ Разыскивают в Аризоне, разыскивают в Гальвестоне Разыскивают в Эльдорадо, я сыщиками окружен. Застанешь спящим ты меня? Вон, видишь, что-то светится? Вглядись получше — это пистолет в голову прицелился Разыскивают сестры Борланд, разыскивает Кэйт Каллган Ты только сказать попробуй, что сам не ищешь меня Разыскивают, хоть давно нет на битву сил Разыскивают, но меня уж и след простыл Видишь тетку у могилы Что цветы в нее зарыла? Разыскивают там, где ветер, разыскивают в Теннесси В «Продырявленном колене» и «Поломанной оси» Разыскивают в Джексоне, а также в Эль Пасо Разыскивают те, на кого б не подумал никто Разыскивают в Аризоне, в окрестностях Луисвилля В Долине Смерти и в Голливуде — повсюду ищут меня Возможно, черт придет за мной Забрать на небеса Пусть в руку возьмет один пистолет, а в зубы еще два! Разыскивается милый друг, так прячь его скорей Пока не дал он деру от ищущих людей Разыскивают в Нью-Йорке, и в городке Сан-Антон Разыскивают в Ларедо, и даже в Тупело Разыскивают его в Техасе, разыскивают в штате Мэн Но скоро он исчезнет, детка Среди железнодорожных путей Разыскивают в каждом борделе, в салунах и барах ищут Призрак в сотнях квартир Тенью в комнатах свищет Разыскивают в Сент-Луисе, разыскивают в Нью-Орлеане Разыскивают в Кривой Бухте и даже в Заливе Пьяных Разыскивают в Детройте, и в городке Сан-Антон В одном лишь месте меня не ищут — Зовется оно «мой дом» Разыскивает меня весь мир, разыскивает весь свет Но если черт придет за мной, пусть в зубы возьмет пистолет перевод Елена Клепикова

СЛЕПОЙ ЛЕМОН ДЖЕФФЕРСОН

Вот идет Слепой Лемон Джефферсон Тук-тук-тук постукивая клюкой Вот идет Слепой Лемон Джефферсон Тук-тук-тук постукивая клюкой В конце мытарств ждет его канава Канава с дождевой водой О, старый явор! Старый явор! Протяни свои руки сквозь шторм Вниз слетают два братца-ворона Хлоп-хлоп-хлоп стук-стук-стук Словно сборщики налогов, что ломятся в дом Стук-стук-стук стук-стук-стук Хлоп-хлоп-хлоп гроб-гроб-гроб Приколотят к двери смертный приговор Прибыл поезд Судного Дня Залазь в вагон! Черный паровоз летит вперед Давай быстрей! По тоннелю Жуткому, как этот мир На последней станции Нас кто-то ждет Словно третий ворон, самый большой Давай быстрей! Его дорога темна и пустынна И нет у него кадиллака Его дорога темна и священна И нет у него кадиллака — Это черное небо — слепой его глаз А луна — на нем катаракта Быстрей! Еще быстрей! перевод Илья Кормильцев

THISTLES IN THE SOUL

ЗАНОЗЫ ДУШИ

Первый раз я увидел Einstuzende Neubauten по голландскому телевидению. Было это в 1982 году. Группа, с которой я играл тогда, The Birthday Party, выступала в Голландии с серией концертов, и это случилось уже почти под самый конец тура — мы все были уже смертельно вымотаны. Только я собирался покинуть наш скромный, но гостеприимный отель, как вдруг странный гипнотический звук, коварно соблазнительный, неотразимо печальный выплыл из комнаты, где стоял телевизор. Эта мрачная мелодия повлекла меня за собой, и когда я вступил в комнату, откуда она исходила, увиденное на экране превзошло даже те потрясающие звуки, которые я услышал.

Там был молодой человек в темных очках, дувший в колено канализационной трубы. Позже мне рассказали, что его зовут Александр ван Борциг. Молодого человека, конечно,— а не колено. Колено же называлось «Жаждущее Животное». Благодаря совершенно нетрадиционной, если не сказать примитивной работе оператора голландского телевидения мы могли созерцать маниакального ван Борцига без перерыва все пять или шесть минут, наблюдая за тем, как его естественно бледная древнегер-манская внешность приобретает опенок спелой сливы. Как тоскливо звучал голос Жаждущего Животного, разливаясь в воздухе словно присвистывающая, умирающая сирена! Я помню, что лицо ван Борцига постепенно становилось такого же цвета, как те красные чулки, что носила Хейди, горничная в отеле. Привет.

Затем ужасный грохот, исходивший, казалось, из самого чрева другого зверя — очень голодного — принялся опустошать поле плача, уже утрамбованное Жаждущим Животным ван Борцига, пока эти два звука не слились в сочетании, заставившем подскочить меня прямо до потолка. Это было похоже на то, как если бы Улисс и его пьяные матросы, оседлали одинокую сирену, затащили ее на скалы и скопом там изнасиловали. Довольно медленно, что редко случается в телевизионных шоу подобного рода, камера двинулась вдоль стены и остановилась на человеке с двумя деревянными молотками в руках, стоявшем подле двух огромных листов стали, которые он колотил все сильнее и сильнее, в то время как ван Борциг продолжал дуть с такой силой, словно хотел заработать опухоль мозга. Этим человеком был Эндрю Унрих, отличавшийся гитлеровскими усиками и прической, похожей на поле после боя. Наконец, камера остановилась на третьем персонаже. Это был самый красивый человек в мире. Он стоял в черном обтягивающем свитере, черных каучуковых брюках, черных каучуковых ботинках. На его шее болталась совершенно затраханная гитара. Кожа обтягивала его кости, щеки были покрыты струпьями, словно от неизлечимой болезни, а глаза выпрыгивали из орбит, как у слепого. Но все же глаза эти смотрели на нас так, словно созерцали божественного пришествие. Перед нами был человек, полный величия; Наполеон-победитель, стоящий посреди своих трофеев, Цезарь-завоеватель, принимающий парад, на своем параде, Христос, взошедший на Голгофу. Бликса Баргельд.

Примерно шестьдесят секунд он стоял, словно парализованный, созерцая собственное сумасшествие. Затем открыл рот и заорал так, словно кто-то выдернул занозу из самой его души.

Когда представление было окончено, мой друг сказал, что встречался с Сюзанной Кункл из группы Malaria за день до того в Амстердаме, и она рассказала ему о вечеринке E.N. в амстердамском отеле. Все были практически голыми и бродили по комнате. Александр ван Борциг сидел в углу, уставившись на метроном и раскачиваясь вперед-назад — тук-тук-тук-тук — в такт ему.

Через несколько месяцев, когда The Birthday Party переехали из Лондона в Берлин, мы познакомились с E.N. и стали друзьями. Я помню, что навещал их во время записи «Жаждущего Животного» в маленькой крузбергской студии, очень холодной и затхлой, заваленной кучей старья. И в центре комнаты стоял микрофон, указывающий на маленького паршивого пса, копавшегося в куче дымящихся поросячьих кишок. К груди Бликсы Баргельда был прикреплен контактный микрофон, а жилистый Мафти барабанил кулаками по доске. Бум-бум Бум-бум. Бум-бум Бум-бум. E.N. принадлежат к той разновидности групп, которые работают в туманной области «новой музыки», что для меня лично не более чем ярлык, раздаваемый чересчур щедро и чересчур быстро. Ярлык, который с готовностью принимается большинством групп в наши дни, особенно в Германии; группами, чьи амбиции не имеют иной цели, чем собственное бессмысленное самовыражение через запугивание публики неизвестным и новым. Einstuzende Neubauten не таковы. Они просто «великая» группа — я употребляю это слово в его классическом смысле. Лично для меня их сущность кроется вовсе не в неортодоксальной манере игры на музыкальных инструментах — напротив, она имеет вполне ортодоксальную природу. Einstuzende Neubauten делает великими в моих глазах, то же самое, что делает великими Джонни Кэша или же Velvet Underground, Джонни Ли Хукера, Suicide, Элвиса, Дилана, Leadbelly, The Stooges. Все они — первопроходцы, но что выделяет Ханка Уильямса из массы его современников, то же отделяет E.N. от огромной, безликой трясины, которую представляет собой музыка современной «новой волны». Благодаря собственному трудолюбию, стойкости по отношению к компромиссам, благодаря боли истинного самовыражения, благодаря неподдельной любви к своему искусству, они добились звука, который, прежде всего, является их собственным, их подлинным звуком. Но не для того, чтобы как-то выделиться. Эта группа разработала свой язык исключительно с одной целью — дать голос своей душе.