Король долины

Ирвинг Клиффорд

— Не знаю, — с трудом проговорил он. — Тебе было плохо…

— А где Гэвин?

Она склонилась к нему, и даже в темноте он сумел разглядеть ее улыбку, увидел, как сверкнули зубы, а потом озабоченно сузились глаза. Он попытался подняться опираясь на локти. Но руки не держали, и он снова упал на постель. Не было сил, в голове гудел иссушающий ветер пустыни.

— Клей, — прошептала она, потом наклонилась и прижалась к нему прохладной щекой. Он почувствовал, как ее губы скользят по его колючему, небритому лицу. Собачий лай гремел в ушах барабанным боем, запах жасмина пронизывал все тело, холодный и обжигающий.

— Нет… Ты упала с лошади, я тебя принес…

У нее кровь прилила к щекам, на шее запульсировала жилка. Она вздрогнула, наклонила голову и прильнула губами к его губам, но не жадно, а медленно, как бы пробуя.

Она была бледна, когда отстранилась. Это было удовольствие, оно влекло ее и, в то же время, пронзало болью… Да, — решила она. — Да.

Трое суток Клейтон метался в жару. Его оставили лежать в комнате у Лорел. Он спал в ее кровати, иногда просыпался среди ночи или днем, но тоже в полумраке, потому что шторы были по-прежнему задернуты, и все кого-то звал.

Гэвин удивленно спросил жену:

— Что это ты его положила к себе в комнату?

— Не знаю даже, — ответила Лорел. — Мне просто хотелось, чтоб ему было удобно, а здесь больше воздуха. Он приехал из прерии и свалился на веранде. Мы со служанкой принесли его сюда. Но он мне не мешает. Меня вполне устраивает, как сейчас…

Спала она теперь в комнате Гэвина, в одной с ним постели, впервые с зимы. Раньше она жаловалась, что не может спать с ним вместе: он беспокойный, часто ворочается во сне, будит ее. Но теперь она ложилась рядом и иногда среди ночи прижималась к нему, клала голову на плечо. Ему это доставляло удовольствие, и он уже не ворчал, что Клейтон занимает ее кровать. Она привлекала Гэвина к себе и позволяла ему любить ее.

— Ты не боишься забеременеть? — спрашивал он заботливо. — У тебя ведь середина месяца.

— А я хочу, — говорила она. — Теперь я хочу. Разве мы не можем себе это позволить?

— Господи, конечно же! Я всегда об этом мечтал, просто не хотел тебя принуждать. Но я и сейчас этого хочу!

Когда он засыпал, она выбиралась из постели, тихонько шла босиком в свою комнату и долго смотрела на спящего Клейтона.

Она бережно ухаживала за ним, никого не подпуская:

— Он должен отдыхать и, по-моему, его не беспокоит, когда я в комнате.

Доктор Воль приехал в своем возке осмотреть Клейтона.

— У парня железное здоровье, но даже железо порой гнется. Вы совсем замучили его работой.

— Да я его не заставляю, — мрачно ответил Гэвин. — Он сам. Встает в четыре утра, возвращается затемно. Всю последнюю неделю домой не показывался, сгонял коров к реке.

— А как ваш скот?

Гэвин покачал головой:

— Ветер стих немного, но животным нужен дождь. Всей долине нужен.

— Да. Но я слышал, мексиканцы говорят, что в этом году дождей не будет. Они говорят, после такого ветра дождей никогда не бывает.

— Эти чумазые ни черта не понимают. Просто любят поболтать про разные страхи. Их хлебом не корми, только дай покаркать…

Доктор Воль пожал плечами:

— Парню станет лучше, но вы ему не давайте больше надрываться.

Прежде чем уйти, уже в дверях, доктор Воль обратился к Гэвину:

— Та женщина, что работает в кафе у Оуэна, спрашивает, не могла бы она как-нибудь приехать, проведать его.

Гэвин посмотрел на Лорел. Она стояла, прислонившись спиной к камину, потом шагнула вперед.

— Нет, — сказала она. — Думаю, лучше, чтобы не было никаких посетителей. Через несколько дней он поправится, и тогда, если захочет, сможет сам к ней поехать.

Доктор Воль поджал губы, маленькие черные глазки блеснули, он вышел наружу.

— Загляну на следующей неделе, — пробормотал он, уже поставив ногу на железную подножку двуколки.

На третий день жар у Клейтона спал и взгляд прояснился. Сразу после ужина Лорел уселась у его изголовья. Занималась вечерняя заря, и комнату заливало последним теплым светом. По обе стороны от кровати стояли цветы в вазах. Лорел положила Клейтону на лоб надушенный носовой платок, и в комнате пахло жасмином. Он спал голый по пояс, положив руки поверх простыни. Она сидела, ожидая пока он проснется, и смотрела на эти загорелые руки. Он с трудом раскрыл глаза и спросил:

— Где Гэвин?

— В городе.

— А ветер?

— Почти стих.

Он сел и отложил платок в сторону. Закат окрасил небо багрянцем, его отблески ложились яркими пятнами на неровную стену. Клейтон тихо улыбнулся:

— Хотел позаботиться о тебе — и сам оказался в постели.

— Врач сказал, что ты переутомился на работе.

— А как вышло, что ты уложила меня здесь?

— Так было удобней… в тот вечер.

Он нахмурился, стараясь воскресить в памяти, что именно тогда случилось. И вдруг, увидев как она смотрит, испугался. Он мало что помнил. Прежде всего вспомнилось, как надсадно лаяла собака; этот лай всю неделю стоял у него в ушах и мерещился даже во сне.

Еще он вспомнил запах жасмина. И этот надушенный носовой платок на подушке рядом беспокоил его. А потом он вспомнил все остальное.

Выпрямившись, он сел в постели и схватил ее за руки. Крепко сжал и притянул к себе.

— Послушай, — торопливо проговорил он. — Ты жена моего отца. Поняла?

Она глубоко вздохнула. Он больно сжимал ее запястья, но это была сладостная, желанная боль…

Лорел усмехнулась. Она наклонилась к нему так близко, что ее губы почти касались его губ, едва не целуя его:

— Клей, он старик. А ты… разве ты не хочешь меня?

Он был не в состоянии отодвинуться. От этих слов его проняла дрожь. Лицо ее было так близко, что у него голова пошла кругом.

— Подождем, пока тебе станет лучше, — сказала она. — Я знаю, как ты ко мне относишься: ты меня любишь, и нечего скрывать. Мне это всегда было ясно…

Он отвернулся. Солнце зашло; в сумерках проступали белые складки подушки, а стена казалась серой. Лорел поднялась, раздались тихие шаги. А когда он повернул голову обратно, ее уже не было в комнате. Он застонал и перевернулся на живот, закрыв лицо руками.