Король драконов и Принцесса-Апельсин
Шрифт:
Король Рихард бежал ко мне, точно так же, как я, перепрыгивая с камня на камень, и мне только и осталось, что раскрыть объятия – уже для человека, а не для дракона.
– Ничего себе, какая жертва! – сказала я, запустив пальцы в его жёсткие волосы, перебирая пряди, поглаживая. – Прямо от сердца оторвал! Не заплачешь от сожаления?
Он схватил меня за талию, притискивая к себе, и произнёс, грозно хмуря брови:
– Знаешь, что бывает с теми, кто осмеливается смеяться над королём?
– Не знаю, – беспечно ответила
Рассказывать он начал прямо здесь, на берегу, под нависшим утёсом. И спустя полчаса, когда мы уже оба лежали голышом, пытаясь восстановить дыхание и переплетая пальцы, над нашими головами раздались женские голоса и шуршание шёлка.
Рихард сделал мне знак молчать, и мы затаились.
– Было море, яркое солнце, и ребёнок резвился в волнах, – я узнала голос Мелхолы, и как наяву увидела её бледное, одухотворённое лицо. – И ещё там были его родители. Отец был похож на короля Рихарда, а мать – на принцессу Аранчию. Но они оба были людьми.
– Он сказал, что увидел зелёный луч, – засмеялась Маргарита ди Амато. – Настоящий зелёный луч…
Голоса стали удаляться, сделались тише, а мы с Рихардом посмотрели друг на друга.
– Говорят, что надежда тоже зелёного цвета, – он притянул меня к себе и крепко поцеловал.
Эпилог
– Что случилось? – Рихард выбежал из замка, расталкивая слуг, которые толпились на пороге, боясь выйти во внутренний двор. – Ты что кричишь на всё королевство?
– Где он?! – заорала я во всю силу лёгких, метаясь то вправо, то влево. – Где этот паршивец? Я с него шкуру спущу! Три шкуры!
Мой муж как-то странно повёл глазами, кашлянул в кулак, а потом встал у меня на пути.
– Может, расскажешь, что произошло? – с участием спросил он, но меня не обманул, потому что я видела, как хитро горят его глаза.
– Может, и расскажу! – я не потрудилась понизить голос и сунула под нос Рихарду указательный палец. – Это видел?
– Тебя собака, что ли, укусила? – поинтересовался муж.
– Собака?! – рассвирепела я окончательно. – Не строй тут из себя невинную овечку, пожалуйста! Это твой сынок меня тяпнул! Чуть палец не откусил! Я ему хвост оторву, так и знай!
– Ну-у… – проблеял Рихард, – Ричи такой же твой сын, как и мой, поэтому его хвост в твоём полном распоряжении. Воля матери священна, – тут он расхохотался и поспешно отступил, потому что я попыталась ударить его кулаком в нос.
Несколько минут я гонялась за мужем вокруг двора и только после пятого круга остановилась, заметив, с каким ужасом и изумлением глазеют на нас слуги изо всех окон.
Ещё бы. Не так часто королева гоняет короля, словно нашкодившего мальчишку.
Рихард тоже остановился, пригляделся ко мне, определяя – успокоилась я или нет, а потом подошёл. Держась, всё же, на безопасном расстоянии.
– Что смеёшься?! – напустилась я на него, вытаскивая платок и заматывая прокушенный до крови палец. – Рад, что наш сын будет таким же бессердечным болваном, каким был ты?
Но злость уже схлынула, и я, ругаясь сквозь зубы, попыталась завязать узелок.
– Давай, помогу, – Рихард помог перебинтовать палец, затянул узелок, а потом обнял меня и поцеловал в висок. – Просто нашему сыну захотелось прогуляться, – прошептал муж мне на ухо. – Не надо быть с ним такой строгой.
– Вообще-то, у него занятия по грамматике, – не поддалась я на сладкое мурлыканье и поцелуи. – Перепишет Послание к коринфянам сто раз – и свободен.
– Сто раз! Да ведь рука отвалится! – Рихард вытаращил на меня глаза.
– Очень фальшиво, – поругала я его. – Раньше ты врал лучше. Только не беспокойся. Ни у кого ещё руки от пера и чернил не отвалились. Или хочешь, чтобы твой сын подписывался крестиком?
– Наш сын, – снова поправил он меня и довольно разулыбался.
– Твой, – огрызнулась я. – Был бы мой – был бы человеком, а не змеем подколодным, – тут я повысила голос, чтобы было хорошо слышно всем, и некоему паршивцу тоже: – Хвост оторву всё равно!
– Ну не сердись, – замурлыкал Рихард, по-прежнему не выпуская меня из объятий. – У мальчика период взросления. Я в этом возрасте, знаешь, как чудил?
– По счастью, не знаю! – я хотела злиться дальше, но гнев уже перегорел.
Уткнувшись в широченную мужнину грудь, я пожаловалась:
– Зубищи-то у него – как у волкодава! Больно, между прочим.
– Надо поцеловать – и пройдёт, – заявил Рихард и принялся целовать мою руку.
Выглядело это уморительно и, несмотря на боль, я не выдержала и сама рассмеялась.
– Ага! – обрадовался муж. – Всё-таки, рассмешил! Прости мальчонку, он больше не будет.
– Прощу, – пообещала я. – Но прежде выпорю. Слушай, можно как-то выковырять у него эту жемчужину? Он же всех людей в городе перепугает, а я в один прекрасный день останусь без руки!
Но Рихард покачал головой:
– Нельзя, мой апельсинчик, – посочувствовал он мне, на этот раз вполне искренне. – Мы не вправе вмешиваться. Пусть наш сын сам выбирает, кем быть. Драконом или человеком. Ведь небеса всегда дают нам свободу, чтобы мы сделали верный выбор.
– Значит, верный? – спросила я, посмотрев ему в лицо, и чувствуя, как гнев и обида окончательно тают под синим небом и рыжим солнцем.
– Без сомнений, – сказал Рихард, будто поклялся.
– Не жалеешь, что отказался от драконьей силы? – уточнила я.
Ни разу я не спрашивала об этом с того самого момента, когда всё драконье племя собралось в Солерно, отправившись спасать своего короля. Но сегодня, наверное, был особенный день, и этот вопрос рано или поздно должен был прозвучать.