Король дзюдо
Шрифт:
Еле дождавшись пяти утра, я выскочил во двор. Под видом разминки сделал круг по двору, для пущей видимости останавливаясь и делая приседания, а сам краем глаза высматривал Федотыча.
Затем я расширил поле обзора и побежал вокруг дома. Внезапно я услышал за собой шумное дыхание и испуганно обернулся. За мной рысцой спешил Славка Роев, тоже в трусах и майке.
— Хитрый какой! — заявил он мне. — Вот почему ты меня все время побеждаешь. Ни свет ни заря разминаешься. А я-то, балдуин, только в девять утра
— Кто рано встает, тому бог дает, — ответил я ему, и мы побежали вместе.
— Всё, — сказал я, побежав обратно до сарая.
— Как всё? — И Славка беспокойно спросил: — Ты с каких бегаешь?
— С трех утра, — небрежно сказал я.
— Хитрый… — опять заныл он. И сосредоточенно добавил: — Тогда пока. Я дальше побежал, — и зарысил прочь.
А я, успокоившись, завалился спать. И преспокойно проспал до десяти. Оделся и не спеша направился домой подкрепиться. Бегать-то можно и вдвоем, а завтрак съешь сам, как говорил тот же Славка.
Вероятно, вид у меня все же был не ахти какой молодецкий, потому что мать спросила:
— Ты не захворал?
— У хворых зверского аппетита не бывает, — возразил я. — Просто всю ночь страшила снился.
— Какой еще страшила?
— Сторож с кладбища. Сидит напротив меня и курит, курит…
— Ну тебя, — привычно отмахнулась мать.
Позавтракав, я помчался к Вальке. Тот уже чувствовал себя лучше, температура снизилась, сипел только да иногда голос пропадал, приходилось догадываться, что он говорит «…вет» — «привет», «…акие новости?» — «какие новости?»
Я ему и выложил: еще какие! Обалденные!
Моя находчивость с магнитофоном ему понравилась.
— В шнурок не сморкаюсь, — гордо повторил я слова Федотыча. — Он был находчив, как индейский вождь. Нюх- след! — расхваливал я себя. — Ничто не могло укрыться от его зоркого взгляда.
Валька поморщился: мои выступления действовали ему на нервы, и я умолк.
Он неожиданно озадачил меня одним вопросом: а не подумает ли Федотыч на Короля или Сашку, когда мы разрушим мастерскую, что это они сотворили?
— Вряд ли, — задумался я. — Им невыгодно. — Мне не хотелось, чтобы Федотыч кому-то мстил, дело слишком серьезное. — Ты лучше бойся, как бы он на меня не подумал. Мне-то выгодно ему насолить. Вдруг догадается?
С другой стороны, он же мне мастерскую не показывай, я ведь якобы и не подозреваю, где она. Начнет допытываться у Короля и Сашки — они поклясться могут, что меня туда не водили.
— Ты учти, — предупредил я Вальку. — Если Федотыч начнет меня пытать на дыбе — мало ли что там в других подземных ходах? — я и тебя с ходу выдам.
Понятно, я сам виноват. Не надо было мне вчера хорохориться перед Королем и Сашкой, отказываться, говорить, что завязал. Продолжал бы себе контачить с ними по-старому, и никаких тебе подозрений. Обрадовался, дурень, что мы с Валькой сами отыскали мастерскую… Правильно говорил Федотыч, советуя рассчитывать все на пять ходов вперед. Меня часто заносит на поворотах.
— Что же делать? — мрачно спросил я Вальку. — Чихнем и забудем?
Валька показал мне кулак. Внушительный ответ.
— Или завтра, или никогда! — воскликнул я.
— …автра, — кивнул Валька.
Он на ветер слов не бросает. Значит, завтра встанет здоровым, выздоровеет. Мне бы его силу воли. Я горы бы свернул.
Но себя переделать трудно. Тепличное воспитание — оно сказывается. Родители виноваты, что я неуравновешенный. На них, родителей, все свалить можно.
Глава 7. НАХОЖУ И ТЕРЯЮ РЭКСА
Не помню, как прошла тренировка. Я был как в тумане. Чем ближе была ночь, которая, как известно, следует за вечером, тем больше я волновался. Ночевать или не ночевать в сарае? Этот вопрос помучительней, чем знаменитое «быть или не быть?».
Вдруг Федотыч снова заявится?.. Пойду ночевать к родителям — он подумает: испугался, и, видать, неспроста. Останусь в сарае — рехнусь со страху, если он вновь придет. Не останусь — презирать себя буду. Останусь — нервы не выдержат. Была не была, буду ночевать в сарае! Дверь гвоздями изнутри забью, чтоб никто не вошел. А утром вытащу гвозди плоскогубцами.
Я был настолько занят своими мыслями, что Нина потом, уже во дворе, заметила:
— Что с тобой? Тебя даже Славка сегодня два раза поборол.
— Он с трех утра разминается, — отшутился я.
— Ты сам с пяти утра! — вскипел Славка. — Стоило мне тоже утром размяться, и ты не устоял.
Знали бы они, что меня мучило.
— Мигреню, — пожаловался я, потерев лоб. — Голова раскалывается.
— Хороший признак, — хохотнул Сашка. — Значит, голова есть. — И подмигнул Королю: — По-моему, я догадываюсь, о чем у него голова болит.
Мне стало ясно, кто показал мой сарай Федотычу. Сашкина работа. Теперь злорадствует.
Но я быстро сбил с него спесь.
— Отец овчарку покупает, — небрежно сказал я. — Взрослую, четырехлетнюю. Уже обученная. Чего, говорит, со щенком возиться!
— Врешь? — изумился Сашка.
— Сам увидишь. Первого сентября привезет из общества, — заливал я, чуть сам не поверив, что отец мне купит овчарку. — Целый год уговаривал — еле уговорил.
Сашка поверил:
— А щенки у нее будут? — живо заинтересовался он, размечтавшись о собственной овчарке.
— У нас кобель, — заважничал я. — Восточно-европейский. Он меня каждый день будет в школу провожать и ждать под окнами.