Король гнева
Шрифт:
— Мы поссорились, — сказал он, понизив голос. — Официально мы не расставались.
Неверие пробудилось от своего сна, присоединившись к своим двоюродным братьям — шоку и разочарованию.
— Нет, мы расстались. Я вернула тебе кольцо. Ты забрал его. Я съехала, — вроде того. Мне нужно было забрать оставшиеся вещи, как только у меня появится возможность отдышаться. — В моем мире это означает, что мы расстались. И это даже не касаясь всех... сложностей между тобой и моим отцом.
Разница между этим Данте и тем, который смотрел, как я ухожу четыре дня назад, была настолько разительной, что я была
— Да, именно об этом я и хотел с тобой поговорить, — глотательное движение проделало свой путь в его горле. Все остатки его игривой маски исчезли, обнажив нервы, о которых я и не подозревала. — Я облажался, Вивиан, сказал много того, чего не должен был, и я пытаюсь все исправить.
Слова вибрировали в воздухе и каким-то образом достигли моей груди раньше, чем моих ушей.
К тому времени, как мой мозг обработал их, мое сердце уже было скручено и разбито.
Он не мог этого сделать. Не сейчас, не здесь, когда я только начала нормально функционировать после разрушений, произошедших ранее на этой неделе.
— Это не имеет значения, — я заставила слова проскочить мимо моего языка. — Как ты и сказал, это был просто бизнес.
Злоба потемнела в глазах Данте.
— Mia cara...
Мое горло сжалось.
Остатки шара рассыпались, распадаясь, как скомканные листки бумаги, брошенные в огонь присутствия Данте.
Mia cara.
Он был единственным человеком, который мог произнести эту фразу так мягко и болезненно, словно она была прекрасной заменой другим словам, которые мы боялись произнести.
Я смахнула эмоции с глаз.
— Я ушла четыре дня назад, Данте. Тогда ты был счастлив позволить мне уйти. Неужели ты думаешь, что я поверю в то, что за такой короткий промежуток времени ты изменил свое мнение?
— Нет. Я не жду, что ты поверишь всему, что я скажу, но я надеюсь, что ты поверишь, — тихо сказал он. — Мне жаль, что ты узнала правду так, как узнала. Я должен был сказать тебе раньше, но правда в том, что... — его горло сжалось от очередного тяжелого глотания. — Я не был готов отпустить тебя. Я отступал после Парижа и говорил себе, что помогаю тебе узнать правду, а на самом деле я хотел получить лучшее из двух миров. Сохранить тебя и обмануть себя, думая, что это не так. Я ненавидел твоего отца, Вивиан. И до сих пор ненавижу. И мне была ненавистна мысль о том, что он может победить в любом случае, включая... — Данте крепче сжал мою руку. — В том числе, если я останусь с тобой, как я хотел. Это не было моим лучшим рассуждением или самым гордым моментом, но это правда. Да, меня принудили к помолвке, но все, что произошло потом? Наши свидания, наши разговоры, наша поездка в Париж... никто не заставлял меня делать эти вещи. Они были настоящими. И я был настолько глуп, что думал, что смогу забыть их или тебя, когда... — его голос упал, став грубым. — Тебя не было меньше недели, а мне уже кажется, что я провел вечность в аду.
Дыхание покинуло мои легкие. Кислород затвердел в нечто сладкое и медовое, что стекало в мой желудок, наполняя его теплом.
Подавленный всхлип влился в смесь, прежде чем я проглотила его.
Рядом с нами никого не было. Все обходили Данте стороной, и большинство гостей вернулись к своим
Тем не менее, я не могла позволить себе нарушить самообладание. Достаточно было одной трещины, чтобы я окончательно рассыпалась.
— Но ничего не изменилось, — сказала я, мой голос был густым. — Ты все еще ненавидишь моего отца, и он все еще выиграет, если мы поженимся.
Я не стала пока упоминать об отречении или проблемах с компанией. Это были совсем другие банки с червями.
— Ты ошибаешься, — сказал Данте. — Что-то изменилось. Я думал, что смогу жить без тебя. Что моя месть значит больше, чем мои чувства к тебе. Потребовалось всего несколько дней — черт, несколько часов — чтобы понять, что я не могу, и это не так. Я не хотел отвлекать тебя, пока ты готовилась к балу, поэтому и не вышла на связь раньше. Но... — его горло сжалось от очередного глотка. — Я люблю тебя, Вивиан. Больше, чем я когда-либо мог ненавидеть твоего отца. И больше, чем я когда-либо думал, что способен на это.
Мое сердце взмыло ввысь, а желудок бросился в дикое свободное падение. Противоречие противоречило законам физики, но ничто в наших отношениях никогда не подчинялось правилам.
Я люблю тебя, Вивиан.
Слова эхом отозвались в моей голове и пролились в грудь, где они впервые встретились со своими двойниками.
Я тоже люблю тебя. Даже после того, что ты сделал. Даже если не должна. Я люблю тебя больше, чем когда-либо могла бы ненавидеть.
Разница была лишь в том, что я пока не могла заставить себя произнести эти слова.
— Ты и я, — сказал Данте. Его глаза смотрели на меня. — На этот раз по-настоящему. У нас все получится. Это... если ты захочешь.
Если ты сможешь простить меня.
Настоящий смысл бурлил между нами.
Можем ли мы действительно так легко и быстро забыть о том, что произошло? Он казался искренним, но...
Я никогда не выбирал ее добровольно.
Я сделал то, что должен был сделать.
Это просто бизнес.
Я упала обратно на землю.
Я любила Данте. Я знала его еще с Парижа, и не было смысла притворяться, что мои чувства волшебным образом изменились за одну ночь несмотря на то, что произошло.
Мне нравилось, как его улыбка проглядывала сквозь хмурый взгляд.
Мне нравилось, как он целовал мое плечо каждое утро, когда я просыпалась.
Мне не хватало его юмора и интеллекта, его силы и уязвимости, его вдумчивости и амбиций.
Но то, что я любила его, не означало, что я доверяла ему или себе.
У нас все может получиться. Это... если ты захочешь.
Эмоциональные американские горки этой недели выбили меня из колеи, и я понятия не имела, чего хочу. Я даже не разобралась в своих чувствах по поводу проблем в компании моего отца. Очевидно, что Данте приложил к этому руку. Но насколько я действительно была расстроена, когда крошечная, тайная часть меня винила Lau Jewels в том, во что превратилась моя семья?
— Сходи со мной на свидание, — сказал он, когда я не ответила. — Мы будем делать все, что ты захочешь. Даже есть попкорн.