Король гордости
Шрифт:
К + И.
Это научно доказано, любовь моя.
Давление в моей груди удвоилось, и меня спас только бармен, который появился за миллисекунду до того, как я совершила какую-нибудь глупость, например, расплакалась посреди переполненного зала.
Я подавила свои эмоции и заказала клубничный джин с тоником. Не знаю, что заставило меня заказать именно этот напиток, но менять его было слишком поздно.
Плечи Кая заметно напряглись. Трещина расколола его каменную маску, и воспоминания просочились в воздух между нами, как
Что я могу для вас сделать?
Джин с тоником. Со вкусом клубники.
Ты думаешь, что перевод пятисотстраничного романа от руки на латынь расслабляет?
Ты закончишь это... Ты слишком сильна, чтобы не сделать этого.
Мы так близки, Иза.
Не отказывайся от нас. Не сейчас. Не так, как это.
Я прерывисто вздохнула, сдерживая подступающие слезы, и взяла свой напиток у бармена.
— На прошлой неделе я получила интересное электронное письмо от литературного агента. Джилл Шерман. Не думаю, что ты что-нибудь знаешь об этом.
Мне следовало вернуться к своему столику, но я пока не хотела покидать его. Быть снова рядом с ним было все равно что возвращаться домой во время ливня.
Так тепло. Безопасно. Правильно.
Кай немного расслабился.
— Это зависит от того, — сказал он, его тон был взвешенным. — Чего она хотела.
— Она попросила пересмотреть и отправить повторно. — Я сделала укрепляющий глоток. — Я внесла ее правки и отправил ей полную рукопись сегодня вечером. Вот почему мы здесь. — Указала на своих друзей, которые быстро отвели глаза и притворились, что не пялились. — Чтобы отпраздновать.
Проблеск гордости смягчил выражение лица Кая.
— Ты закончила книгу.
— Да. — Я изобразила слабую улыбку. — Благодаря удобной цифровой пишущей машинке. Это заставило меня продолжать писать вместо того, чтобы возвращаться назад и удалять каждое второе предложение.
— Это была не пишущая машинка, которая написала рассказ, Изабелла, — сказал он низким голосом. — Это была ты.
Мое сердце скрутилось в узел. В последний раз, когда мы разговаривали, я порвала с ним и вышвырнула его из своей квартиры, но он все еще подбадривал меня, как будто я не затащила нас обоих в ад.
— Почему ты это сделал? — Спросила: я. — Я думала, ты даже не читал рукопись. Ты никогда ничего не говорил...
— Если бы я что-нибудь сказал, ты бы попыталась остановить меня. — Кай слегка покачал головой. — Возможно, я перегнул палку, отправив это Джилл, не посоветовавшись с тобой, но я не хотел, чтобы ты мучилась из-за этого. Твоя история хороша, независимо от того, приняла она ее или нет. — Его лицо смягчилось еще больше. — Хотя я рад, что она это сделала.
— Я тоже, — прошептала я. Я не была расстроена из-за того, что он отправил ей главы; я была больше расстроен из-за того, что у меня не хватило смелости отправить их раньше.
Раньше я думала, что это я вытолкнула Кая из его зоны комфорта, и, возможно, так оно и было. Но он сделал то же самое для меня, только по-другому.
Не
Я порвала с ним, потому что боялась перемен. Я гордилась тем, что я смелая и предприимчивая, когда на самом деле была гребаной трусихой, которая сбежала от отказа, прежде чем отказ смог найти меня.
Кай ни разу не выразил сомнений на мой счет. На самом деле, он верил в меня так сильно, что отправил мою рукопись одному из лучших агентов в стране. Я была той, кто спроецировала на него свою неуверенность, и эта неуверенность была основана на чем? Слова Габриэля? Неодобрение Леоноры Янг? Моя история о том, что я никогда ничего не доводила до конца?
В конце концов, только последнее имело значение, потому что это было единственное, что я могла контролировать. Я не могла изменить то, как другие люди воспринимали меня, но я могла изменить то, как я жила своей жизнью.
Я была способнс. Прошедшая неделя доказала это. Я наконец-то закончила то, что было важно для меня, и если я смогла сделать это один раз, я смогу сделать это снова.
Осознание этого наполнило меня приливом уверенности, которая почти стерла боль в моей груди.
Почти.
— Слышала о том, что произошло в Лондоне, — тихо сказала я. — Поздравляю. Я надеюсь, ты отпраздновал. — Если кто-то и заслуживал всего хорошего в мире, так это он.
— Я еще не генеральный директор. — В его улыбке была такая щемящая печаль, что болела каждая клеточка тела. — И я был не в настроении праздновать.
Я опустила глаза, не в силах больше смотреть на него без чувства, что кто-то разрывает мои внутренности в клочья.
На этот раз тишина между нами разорвалась не воспоминаниями, а невысказанными словами. Тысячи из них, кружащихся и зависающих, которым некуда идти.
Тем временем бар заполнялся. Ранее управляемая толпа разрослась до оглушительных размеров, а музыка сменила мягкий джаз на быстрый фанк.
Этот шум. Люди. Грубое, расцветающее давление под моей кожей.
Они прижимались ко мне, пока что-то не щелкнуло, и я за долю секунды приняла решение.
Я подняла глаза, мой пристальный взгляд снова встретился с взглядом Кая.
— Давай пойдем куда-нибудь потише, — сказала я, вопреки всему надеясь, что поступаю правильно. — Нам нужно поговорить.
ГЛАВА 41
Вместо того чтобы пойти в другой бар, мы с Изабеллой прогулялись по близлежащему Бруклинскому мосту. Зимний холод значительно сократил пешеходное движение, но горстка пар, фотографов и туристов все еще составляла нам компанию, когда мы прогуливались по направлению к Манхэттену.
Температура колебалась в середине тридцатых, настолько низкая, что при нашем дыхании в воздухе образовывались маленькие белые облачка. Тем не менее, тепло разлилось по моим венам, защищая меня от холода.