Король и Шут. Бесконечная история

Балунов Александр

Знаешь, бывают вот такие моменты в жизни. Они находятся как бы вне времени, между прошлым и будущим. Некоторые называют их настоящим. И длятся они порой мгновение, а порой часами. Зависит от обстоятельств. Так и у нас с Горшком и Васей произошел общий вруб.

Мы стояли и смотрели на этот Экспонат. И смотреть на него – все равно что смотреть в зеркало. Ты видел себя. И от себя было невозможно скрыться. Впрочем, скрываться было незачем, да и, главное, некому. И не то что все становилось «ясно», все уже было здесь и сейчас. И не было ни одной причины что-то выяснять.

Но через какое-то время эйфория схлынула, и я решил обойти этот предмет и посмотреть, как будут меняться струи света, исходящие от него, если я поменяю точку зрения. Медленно я пошел вокруг в надежде увидеть

и исследовать доселе невиданное, оставив двух своих друзей стоять с открытыми ртами на месте. И это было прекрасно! Каждый новый шаг давал мне новый ракурс, и я снова и снова переживал этот прекрасный миг приобщения к Настоящему. И каждый раз был как новое откровение.

В результате я сделал полукруг и зашел с задней стороны Произведения. На нем стали проявляться какие-то слова. Внутри меня душили слезы от невысказанности и эфемерности этого прекрасного момента, но снаружи слез не было, поэтому я прочитал:

«ВЫСТАВКА КАЛМЫКСКОГО ИСКУССТВА. РАБОТАЕТ С 9.00 до 17.00»

За точность надписи не ручаюсь, но смысл был такой. То есть это было простое объявление о какой-то выставке, набранное, впрочем, цветными кусками полупрозрачной пластмассы. Просто мы подошли к нему с задней стороны, поэтому буквы разобрать не смогли.

Да и солнце уж больно удачно бросило свои лучи!

Долго еще мои друзья стояли, разинув рты, я им не смел мешать и не отвлекал, но потом и они подошли ко мне. Посмотрели.

– Пойдем домой, – сказал Горшок.

– Пойдем, – согласились мы. И так уже нормально погуляли. Такая вот феерия.

7. Панковский обед

И подняли они его, и унесли, а потом вкусили тела его, панк-рока.

Из трактата «Сознание – это смерть свободы

А не поговорить ли нам с тобой, друг, об анархии? В этом вопросе я могу считать себя большим специалистом. Во всем современном нам с тобой музыкальном российском мире вряд ли найдется человек, которому больше, чем мне, Горшок рассказывал об этом вопросе. А поскольку он был человек не столько изучающий окружающую Вселенную, сколько создающий ее по своему образу и подобию или, скорее, по своей прихоти, то и научить он мог гораздо больше, чем… Чем кто? Да конь в пальто, не важно. Справедливости ради (хотя нет, перенесу это предложение в следующий абзац).

Справедливости ради замечу, что был еще один «внутренний анархист и вершитель судеб», по меткому замечанию Горшка, проживший яркую и поучительную жизнь. И сделавший, не побоюсь этого слова, блестящую карьеру настоящего петербургского панка. Хотя бы потому, что, кроме небольшого круга посвященных и близких друзей, о ней никто не узнал. Ни о жизни, ни о карьере. Звали его Рикошет.

Однажды мне попалась на глаза интересная газета. Рикошет в ней цитировал Бердяева, мол, «свобода бывает только внутренней, а в жизни человек или раб, или хозяин». И дело было не в условной абсолютности этого высказывания, а в том, что в тех нескольких книгах Бердяева, поклонником творчества которого я являлся, мной не было обнаружено таких слов. Хотя скорее всего, что у меня просто были не все книги данного философа. Да что там говорить, у меня и было их всего три штуки. Причем первая из них – «Истоки и смысл русского коммунизма» – крутая вещь, кстати, несмотря на название. Прикинь, купил я эту книгу на Невском, в метро «Гостиный двор», а точнее, в том выходе из метро, который называется «Невский проспект», в 1989 году. Так вот, мне пришлось отстоять минут 40 в очереди, такое было время. Но не будем отвлекаться от основной темы.

Горшок и Князь на концерте в ДК им. Ленсовета. Санкт-Петербург, 1998 год. Фото М. Лаписа

А тема была в том, что при встрече с Рикошетом я, естественно, поинтересовался, из какого именно произведения он взял такую красивую цитату.

И он открыл мне еще одну интересную вещь. Дело было так. Сначала мне предложили выпить. А вот где же это было? Точно не помню, то ли на «Кинопробах» в буфете, где Рикошет сидел с Марьяной Цой и потреблял коньяк, то ли это было красное вино на студии «Добролет», где работала потрясающе красивая, теплая, а главное, по-женски мудрая девушка Юля по прозвищу Доброюля. История об этом умалчивает. Но мне предложили, и я не счел возможным отказаться. И вот в процессе распития я и спросил про эту цитату Бердяева. На что Рикошет мне сказал что-то типа, а не офигел ли я спрашивать про такие вещи в таком месте и в такое время. Из чего я сделал вывод, что, видимо, он имеет в виду то, что я должен сам как свободная личность развиваться. Если надо, то прочитать все произведения Бердяева, а если надо, то дойти до всего самому. Но это только мой путь, моя жизнь, и даже просто спрашивая совета, ты рискуешь стать похожим на другого человека. Пусть и очень хорошего, но не тебя. А может, он и хорош только тем, что он – это не ты? Высокой духовной энергии был человек Рикошет, однако.

Но вернемся к Горшку. Точнее, к тому времени, когда мы наиболее сильно, скажем так, панковали и предавались анархии. Правда, тогда мы об этом не знали, это было наше естественное… даже не поведение, а просто мы так жили. И все.

Хотя и жить нам бывало негде, а бывало, что и есть тоже. Но у нас ведь с тобой веселая книга? Вот и давай вспоминать только светлые моменты. Одним из светлых моментов в тот период было коллективное изготовление и поедание блюда под названием «панковский обед». Изначально оно сводилось к тому, что варилось в одной кастрюле все имеющееся в холодильнике. Но поскольку «все» в нашем случае – это «почти ничего», как часто бывает в России, то довольно быстро выкристаллизовался следующий рецепт. Сразу оговорюсь, что он был очень популярен среди панковской элиты времен расцвета TaMtAm-a, да и только.

«Панковский обед» – это не просто идеология, а скорее, пюре. Понимаешь? И уж если ты спросил про пюре. Не спросил? Ну, подумал. Не подумал? Ну, мог подумать. Не мог? Ладно, раз уж мы об этом заговорили, то слушай. Варишь картоху подольше, чтобы разварилась, добавляешь туда сливочного масла, это важно. Потом сметаны или майонеза, кому как нравится. Перемешиваешь. Потом мелко режешь репчатый лук и насыпаешь в пюре. Потом мелко режешь хорошую вареную колбасу – и туда же. Перемешал. И вот тебе готовое блюдо под названием «панковский обед». Откуда это повелось – отдельная и длинная история, но так питаются по праздникам элитные панки Санкт-Петербурга, как я тебе и говорил. Вот такие пироги. Соль и перец добавляешь по вкусу, но по эзотерическим причинам в рецепте указывать этого нельзя, иначе он будет недействительным.

Конечно, сейчас, если по бедности нет хорошей вареной колбасы, то можно вместо нее добавить какую-нибудь мясную нарезку. Но это уже не совсем то. Хотя некоторым и нравится. Также допускается мелко нарезать мясо, пожарить и положить его в пюре. Но опять-таки это не классика. И вообще, если будешь что жарить, то знай: ни под каким видом нельзя добавлять в пюре жареный фарш. Возможно, это и вкусно, но это уже не «панковский обед». Панки фарш используют только для котлет! Ну, или в макароны по-флотски, но мы ведь сейчас с тобой о пюре? Никакого фарша! Допускается в пюре размолоть вилкой котлету, так Горшок любил делать, но! Но это будет «пюре по-горшковски», и в него не надо добавлять лук.

Короче, запомни: «панковский обед» – это картоха в виде пюре и мелко нарезанная колбаса и лук. Ну и сливочное масло, это важно. Ну и сметана, конечно. Хотя некоторые, повторюсь, кладут вместо сметаны майонез, и я согласен, что так получается вкуснее. Но классический рецепт ты понял. Так что удачи!

Да, конечно, если дома нет ничего, кроме картошки, лука и вареной курицы, то можно порезать и ее вместо колбасы. Но это уже будет «постпанковский обед», а это для нас, панков, как-то даже странно принимать в пищу. Все равно, что на приличной панковской тусовке The Cure поставить, не позор, конечно, тем более, что все панки тайно любят The Cure, но… могут не понять.