Король и Шут. Бесконечная история
Шрифт:
Балу гуляет у TaMtAm-a
https://balu.kroogi.com/ru/content/3291054-QR-code-17.html
Так вот, однажды – шум, гам, крики, менты. Взяв пиво, я иду на свое любимое место, и что я вижу? Оно занято! Там сидят совершенно кислые Петя из группы «Внезапный Птиц» со своим другом Выдающимся Композитором. А над ними, как коршуны, склонились ОМОНовцы и пытаются о чем-то поговорить. Совершенно безрезультатно. Поскольку повернуться спиной и уйти, означает присоединиться к тем, кто убегает от ментов, стою рядом. Типа в очереди, жду, когда Петя с другом и менты освободят мой подоконник. А ОМОНовцы
И вот вдруг открывает Петя глаза (условно) и говорит, тщательно копируя манеру Сида Баррета (то есть тихо, медленно и с большими паузами), показывая рукой на свой накладной карман на груди:
– В этом кармане 25 доз кислоты. И если ты его тронешь, то получишь по башне.
Такие вот герои рок-н-ролла, а ты говоришь!
Кстати, еще историю вспомнил. О том, как Горшка не взяли в ментовку, и мы его долго потом этим стебали. Было это в другой уже день, хотя кто его знает.
Решили мы как-то с Горшком проехаться до отдела милиции на воронке. Ну и ментов с собой взяли, а что им пешком идти, что ли? Но не получилось. Рассказываю.
Очередная облава в TaMtAm-e. Вывели менты на улицу народ из особо буйных, расставили у стенки и давай наручники надевать. А это довольно болезненная процедура. То есть тебе надели, и это довольно больно, и ты начинаешь орать. А мент так «щелк», и еще на одну рисовку затянул. Это еще больнее, ты начинаешь еще громче орать, ибо это бессмысленная жестокость. А он «щелк». И еще. Короче, по ощущениям напоминает, как будто он ручку громкости поворачивает, пока ты сам не поймешь, что орать бессмысленно и можно только молча терпеть.
Ладно, надели всем наручники. Давай теперь людей в машины грузить. Людей-то, поди, много, а машин-то, поди, мало, во как! Набили воронки под завязку, и даже в два слоя, а на Горшке воронки уже кончились. Остался только «Жигуль», но там на заднем сиденье уже пятеро или шестеро в наручниках, и Горшок туда явно не влезал. Тогда мент с переднего сиденья говорит: «Садись ко мне на колени. Тут недалеко ехать (что правда)».
Горшок аж подпрыгнул от возмущения! Мол, «к тебе на колени, да ты че, пидор, что ли? Да ни за что!» И сразу всем видно, что не поедет он на коленях у мента. Очень он это выразительно сказал.
Тогда другой мент говорит: «Ну, раз так, то отдавай наручники!» И снимает с Горшка наручники, садится за руль, и мы все уезжаем. А Горшок в одиночестве остается.
Как мы потом его стебали по-дружески! Было очень смешно. Сначала я вывел тему, что Горшок настолько плохой панк, что его даже из ментовки выгнали, точнее, даже не взяли. А где-то через пару недель встречаю его у «Василеостровской» и говорю:
– Что ты за человек-то такой?
– А что такое? – отвечает он, не понимая, о чем речь.
– Довел человека до слез и «а что такое?».
– Кого? – пытается вспомнить Горшок.
– Как кого? – говорю. – Да парня того! Мы его потом утешали всей тусовкой!
– Да какого еще парня? Объясни, в чем дело! – Горшок видит, что я говорю серьезно, и начинает нервничать.
– Да что тут объяснять-то?! Думаешь, он после этого будет с тобой общаться? Нет, не будет! Так и просил передать: «В следующий раз даже не подойду к нему, пусть и не просится с нами».
– Да о чем вообще речь? – Горшок замечает смешинку в моих глазах, и я сдаюсь.
– Пацана, помнишь, обидел? «Не сяду к вам на колени, и все» – кричал. Думаешь, почему он уехал? Обиделся! И больше, сказал, тебя забирать не будет, даже и не просись!
Князь на стадионе «Петровский», рок-фестиваль «Наполним небо добротой». Санкт-Петербург, 23 июня 1996 года. Фото Е. Ковалевой
11. Немного солнца в холодной воде
Неважно, от чего бас-гитарист умер, гораздо важнее, для чего он жил.
Некоторые наши истории, может, и не стоят того, чтобы о них вспоминать, о некоторых, может, лучше и просто забыть. Но мне лично, чтобы что-то забыть, надо сначала это вспомнить во всех подробностях. А там уж и забывать не жалко.
Так что давай с тобой оставим ненадолго истории зимние да холодные. Давай лучше я тебе расскажу летнюю и теплую историю!
Дело было, как ты догадываешься, летом.
Сидел я как-то дома и никого не трогал. Ну, то есть совершенно. Исключение составлял мой друг Шурик Васильев. Его я трогал, точнее, пытался выпроводить из своей квартиры. Он пришел ко мне чуть не в семь часов утра и предложил приобрести «ключи от рая». В ответ на мой недоуменный взгляд он потупился и достал из кармана огромный кусок «пластилина», сантиметров пять в диаметре. Денег у меня не было, да и покупать я ничего не собирался. Но после непродолжительных переговоров было решено провести тестинг. Что мы и сделали от души.
В процессе выяснилось, что «пластилин» этот прислал Васе какой-то родственник из Джанкоя. И Вася уже устал его курить и просто носится по городу с изменой, что вот сейчас его кто-то наконец поймает. И поэтому теперь он ищет, кому бы этот огромный кусок сплавить. После продолжительной, но короткой дискуссии было решено предоставить Васе свободу, а мне преподнести в подарок причину его беспокойства. Если честно, видя состояние Васи, я не очень хотел получать на руки причину его волнений, но он подкупил меня тем, что рассказал, как ему срочно и непременно сегодня надо попасть на Петроградку к любимой девушке, которую он не видел уже почти полгода. Поэтому, угостив Васю теперь уже моим «пластилином», я помогал ему собраться и отправиться по своим делам. Ведь теперь он мог путешествовать без опасений, поскольку был чист. Ну, относительно, конечно.
И вот только я его сплавил, как заходят ко мне Горшок со своей будущей женой Анфисой. Просто в гости. Точнее будет сказать, что он зашел просто с подружкой, поскольку будущей женой, а тем более женой она стала значительно позже, ну да в нашей истории это не так уж и важно. Просто уточняю, чтобы тебе было более понятно. А чтобы не приходить с пустыми руками, Горшок мне принес четыре банки кислого чая, уж и не знаю, как к нему попавших.
Денек выдался солнечный и по-настоящему летний. Но наша юность и неопытность в жизненных вопросах не позволяла нам просто наслаждаться жизнью. Поэтому мы дунули. Не, в натуре, ну а что нам еще было делать?