Король и спасительница
Шрифт:
— Отстань, — проворчала я и закрыла глаза.
Как оказалось, Натка все же была права: после обеда, во время которого я за обе щеки навернула три порции, настроение мое намного улучшилось, и я, оглядев учеников и короля довольным сытым взглядом, поинтересовалась:
— Лид, ну чего, они уже много умеют?
— В общем, достаточно, — кивнул король, скидывая на траву потрепанный пиджак и оставаясь в одной тоже довольно потрепанной рубашке со слабыми следами высохшей глины и потеков болотной воды. Волосы его искрились на солнце светлым золотом… Ну ни дать ни взять Маленький Принц, который только что копал картошку!
Лид поймал мой взгляд, но истолковал его неправильно. Он оглядел себя и учеников, слегка поморщился и решительно сказал:
— После обеда пойдем к родникам: нужно постирать нашу одежду и высушить ее, пока еще солнечно. И вымыться самим.
— Да ну, что за чепуха… — громогласно начал Сот, и докончил, спохватившись:
— То есть я хочу сказать, а зачем, ваше величество?
— Затем, что мы все скоро начнем вызывать подозрение одним своим видом, если сюда еще заглянут люди. К тому же, вы от грязи можете чем-нибудь заболеть, и получится, что я зря тратил время на ваше обучение.
— Ну ва-а-аше вели-и-ичество… — заныли близнецы. — Да мы в навозе спали и то не болели! Ну можно мы не будем мыться?
— Нельзя, — отрубил король. — Все пойдут.
— И Соня? — тут же поинтересовалась нахальная фрейлина.
— Я-то — в первую очередь, — уверила я вполне искренне. Фрейлина расстроилась в предвкушении будущей помывки, которая могла испортить ее колтун на голове и замызганное нарядное платье, но Лид был неумолим и принялся порциями отправлять стонущих под его гнетом подданных к родникам, находящимся в овраге за болотцем. Корова, вытягивая шею, провожала каждую порцию длинным мычанием.
Мытье и стирка, конечно же, затянулись надолго: мы все бултыхались в родниках, пытаясь отмыть одежду и хотя бы кое-как вымыть лица, руки, ноги и головы. В лагере, чтобы его совсем не забросить, в качестве дежурного оставляли то одного, то другого человека. Маду удалось уговорить застирать платье, но мыть колтун на голове она отказывалась наотрез. Мы с Наткой и Иа, выйдя из терпения, наябедничали на нее королю. Мокрый Лид, сидящий на траве и сушащий на себе выстиранную рубашку, немного подумал, глядя на вопящую Маду, и сказал:
— Я могу сделать тебе похожую прическу, мне это нетрудно.
— Чего, честно?! — зашлась в восторге фрейлина. — Ваше величество, вы куда лучше Сьедина, это факт!
С этими лестными словами она резво убежала мыть и расчесывать шевелюру. Мы с Наткой тоже на свой страх и риск вымыли головы и завернули их в платки, чтобы не простудиться. Расчесать вымытую фрейлину, как мы и думали, оказалось немыслимо: Иа вначале пыталась ей помочь, но быстро сдалась, сказав, что здесь требуется мужская сила. В качестве мужской силы Мада, недолго думая, привлекла близнецов, которые разделили ей шевелюру пополам и обрабатывали каждый свою часть. Таким образом где-то через час волосы фрейлины были в первом приближении расчесаны и оказались длиной чуть ли не до колен.
— Мада, ну ты даешь! — в сердцах воскликнула Натка, теребя под платком свое «обгрызанное каре». — И зачем тебе вообще эта прическа, носи как есть, или косы заплети!
— Неа, мне его величество обещало… То есть прическу он мне обещал! — гордо заявила фрейлина и уселась перед Лидом, торжественно выпрямив спину.
— Соня, иди сюда, поможешь мне, — подозвал меня король, видимо, уловив мой тревожно-ревнивый взгляд. Я охотно подошла и имела счастье наблюдать, как король за каких-то пятнадцать минут безо всяких шпилек, использовав только плетение и пару палочек, воздвиг на голове фрейлины довольно симпатичную башню.
— Ну как? — поинтересовалась у нас Мада.
— Здорово! — уверила ее Натка. — Лид, ты если в нашем мире останешься, можешь свадебным парикмахером работать!
— Ну что ж, уже вторая профессия: Сонин родственник еще рекомендовал мне гадать и заниматься приворотами, — рассмеялся Лид. Мада не выдержала и убежала: сначала глядеться в родник, потом крутиться перед мальчишками, требуя отзывов о своей персоне. Те послушно восторгались. Мы с Лидом сидели рядом и поглядывали друг на друга, перекидываясь фразами…
Наконец король, посмотрев на заметно опустившееся солнце, сказал, что пора возвращаться в лагерь, потому что нам надо готовить, а ученикам — заниматься.
Относительно чистой, хоть и сыроватой, толпой мы отправились обратно. Закатные лучи освещали трон и подсохшую статую, коровы почему-то не было. Довольная жизнью и прической Мада сразу же принялась за приготовление обеда, а мы принялись было ей помогать, но тут вдруг Натка подняла голову, оглянулась, и, беспокойно щурясь, сказала мне:
— Слушай, Сонька, чего это они там? Опять, что ли, ругаются?
Я тоже поглядела в сторону трона и одновременно прислушалась. Звуков я не уловила, но вот позы учеников и Лида мне не понравились: ученики сбились в кучку, понурив головы, как испуганные овцы, а король, стоя напротив, явно сверлил их взглядом. Я посмотрела на Натку.
— Пойдем-ка, — поняв меня без слов, кивнула она. Мы побежали к трону. За нами потопала любопытная Мада, бросив на произвол судьбы костер.
— Лид, что случилось? — крикнула я, подбегая и с трудом переводя дыхание. Король с непроницаемым лицом кивнул на землю рядом с троном.
— Ой, — сказали мы с Наткой.
Возле трона лежала, извиваясь змеей, черная цепь коровьей привязи, а рядом были пустой ошейник и… Рога!
— Корова, — прошептала подруга.
— Господи, зверя-то кто-то съел! — запричитала Мада. — Такой хороший зверь был! Молоко давал! Я его на ужин подоить собиралась! Соня, у вас в мире кто-то страшный водится!
— Никого у нас не водится в деревне страшнее коровы! — сказала я хмуро, еле удерживаясь, чтобы не всхлипнуть: так жалко было животное. — При чем тут наш мир?