Король и спасительница
Шрифт:
— Не стоит, — передразнила я его, скорчив величественное лицо, и полезла в холодильник.
Дальше мы принялись завтракать, периодически все-таки пытаясь сагитировать друг друга на привычную для каждого из нас еду. Мирно шипел электрочайник, и шумела вода в раковине, которую я открыла, чтобы она охладила сваренные мной яйца. Без других людей, как я замечала уже в который раз, Лид становился вполне выносимым, и я даже подумала, что могла бы легко потерпеть его коммунальным соседом до конца родительской командировки. Но, конечно, как только эта мысль пронеслась у меня в голове, начались неприятности. А попросту говоря, дверь кухни
Бабушка превратила губы из сморщенной точки в узкую, накрашенную фиолетовой помадой полоску, поправила худой рукой курчавые, тоже немного фиолетоватые волосы и поинтересовалась:
— Это что это у тебя, Софья, за гости с утра пораньше? Родители не успели за порог выехать, а ты тут сидишь в чем мать родила и хахалей водишь? Прекрасно воспитали! Вся в мать!
— Он не хахаль, — сказала я со всей искренностью, одернув пижаму и предостерегающе глянув на Лида, чтобы он молчал.
— А кто же? — подняла выщипанные брови бабушка. — Подружка, то ли? Ты меня за кого принимаешь — я, слава богу, в три раза больше, чем ты, прожила.
— И что? Мы просто ждем Натку, он пришел чуть пораньше. Видишь, какой у него костюм — он из театральной студии актер, мы сейчас вместе на спектакль пойдем.
— Актер погорелого театра, — хмыкнула бабушка язвительно. — А что ты за него говоришь — он из немых?
— Я говорю, потому что ты обращаешься ко мне, а если что-нибудь спросишь у него, он тебе, наверное, ответит… — я повернулась к королю и сделала большие глаза.
— Ну и что вы скажете насчет Софьиного вранья? — язвительно обратилась к нему бабушка. Паршивый Лид прямо смотрел на нее и молчал.
— Лид! — зашипела я.
— Что, Соня? — тут же повернулся ко мне омерзительный король.
— Поговори с бабушкой!
— О чем?
— О том, что она спрашивает.
— Она ни о чем не спрашивает, она демонстрирует тебе свою неприязнь и презрение. Я бы на твоем месте не допускал такого отношения.
— Ишь ты какой! — обалдела бабушка. — А я тебя забыла спросить, как к своей собственной внучке относиться!
— Что значит — «своей собственной»? Она тебе не ровня, — бросил Лид с королевским презрением.
— Лид, помолчи! — застонала я, уже начиная жалеть, что заставила короля открыть рот. Бабушка, которой и так-то повода не нужно было, теперь с полным правом устраивала скандал:
— Ты как со мной говоришь! Нахал! Я тебя старше в пять раз, молокосос!
— Такого не может быть, ты сама говорила, что старше
— А ну пошел вон из квартиры!!! — заходилась тем временем бабушка. — Сейчас я Коле позвоню, расскажу, кого его фифа к себе таскает! Я милицию вызову! Будешь ждать, пока милиция приедет или сам пойдешь?! У меня половина отделения знакомых!!
Король сидел, как столб — бабушкины оскорбления его, конечно же, не трогали. А я просто не знала, что делать — положение было безвыходным. Зная бабушку, нечего было и надеяться быстро ее успокоить и уговорить не жаловаться родителям. И страшно подумать, что будет, если она пожалуется… В отчаянии я посмотрела на короля.
— Что мне сделать с этой старой простолюдинкой, Соня? — вполне правильно понял он мой взгляд.
— Сделай хоть что-нибудь, чтобы она родителям не пожаловалась! Только без вреда для нее!
Король кивнул с некоторым разочарованием, что-то пробормотал и повел рукой. Орущая бабушка разом сбавила громкость, широко зевнула и начала валиться на пол. Лид, конечно, и не подумал привстать, я еле-еле успела вскочить и поймать ее у самого пола. Но бабушка вдруг растворилась у меня в руках, да так резко, что я от неожиданного изменения центра тяжести чуть не ухнула носом в линолеум. С трудом выпрямившись, я устало спросила:
— Лид, ты что с ней сделал?
— Усыпил и отправил к ней домой — она подумает, что все произошедшее ей привиделось. Но, честно говоря, если бы ты позволила мне обратить ее в пыль, мир бы не много потерял.
— Ты не знаешь ее как следует — бабушка не такая и плохая… — вяло заспорила я.
— Но достаточно несдержанная и глупая, чтобы довести до слез мою спасительницу.
— Я не плачу! — рявкнула я. — А если и плачу, то только из-за тебя и твоего ослиного упрямства! Иди в интернет или в другую комнату, а то я опять начну тебя трясти, как вчера…
Лид пожал плечами и поднялся с величественно-оскорбленным видом, но в это время раздался звонок в дверь. Я метнулась в прихожую и впустила Натку.
Она скинула пыльные босоножки, поглядела на меня и сидящего спиной к нам в кресле короля и хихикнула:
— Ух ты, вы опять успели поругаться? Вас прямо не оставишь. Сонька, чем ты оскорбила наше величество?
— Никто никого не оскорбил, здесь была моя бабушка.
— Ой, эта старая грымза? Тогда ясно. Хорошо я ее не застала.
— Думаю, еще застанешь — она же проснется, подумает, что ей все, что произошло, приснилось, и опять притащится, я ее знаю. Лид, знаешь что, держись поближе к моей комнате — не надо тебе попадаться ей на глаза…
— Эту твою просьбу я выполню с удовольствием, — согласился Лид.
— Надо же, эта старая гадюка даже пришельцам из других миров не нравится! — констатировала Натка с восхищением. — А я-то думала, они с нашим величеством споются… Я прямо начинаю о нем уже хорошо думать… Я чего пришла-то, Сонь, — спохватилась она, поворачиваясь ко мне, — экзамены-то уже все, история у большинства, кроме двоечников, автоматом… Наши хотят отпраздновать, съездить в парк на пикничок. Пойдешь?
— Я-то пошла бы, но ведь он с нами потащится, — сказала я тоскливо, кивая на королевскую спину. Спина тут же продемонстрировала мне профиль, заправила прямые волосы за ухо для лучшей слышимости и поинтересовалась: