Король и спасительница
Шрифт:
— Куда ты собираешься ехать, Соня?
— На пикник с однокурсниками.
— Компания плебеев для тебя теперь не подходит.
— Я забыла тебя спросить, чего мне подходит! Ты можешь сидеть тут безвылазно, а я лично буду ходить, куда захочу!
Король развернул кресло и поглядел на меня.
— Не стоит так упорствовать в своих дурных привычках, иначе ты от них никогда не избавишься, — сказал он, изящно поведя рукой, — но если ты решила все-таки направиться туда, то я, конечно, пойду с тобой, поскольку ваш мир и до того не вызывал у меня доверия, а теперь, когда я
— Ох… — простонала я, представив, каких дурацких подборок мог начитаться в интернете Лид — и ведь теперь его не разубедишь. — Ладно, иди с нами, но не мешайся. Выбери, что тебе больше нравится — быть моим дядей из Подольска или невидимым.
— Не сказал бы, чтобы меня устраивала какая-то из этих ролей, — начал возражать упрямый как баран король, но тут Натка ойкнула. Мы повернулись и увидели, что на пороге прихожей опять стоит моя бабушка. Черт бы побрал этот бесшумный замок!
Бабушка пожевала губами и проговорила:
— Мда, сон-то был в руку. Что у вас тут за гулянка, Софья? — поинтересовалась она, заглядывая на кухню, — не успели родители уехать, она тут сидит в чем мать родила, и навела каких-то тореадоров! Вы кто такой?
— Это мой знакомый, мы вместе пришли, — поспешно сообщила Натка.
— Ну конечно, пришли вы. Да вы и не уходили, кого вы хотите обмануть, я вас в семь раз старше! Вся кухня водкой провоняла, отсюда чувствуется!
Я с запозданием поняла, что напиток в кувшине Лида, скорее всего, был алкогольным. Хотя я сомневалась, чтобы король глушил водку, но бабушке было достаточно и обычного вина, чтобы устроить светопреставление.
— Развели тут гулянку! Вся в мать! Я сейчас позвоню родителям-то, пусть они послушают…
— Лид!.. — застонала я в отчаянии. Король произвел вялый взмах рукой. Бабушка прекратила орать, сладко зевнула и начала падать на ковер. На этот раз ее подхватила Натка, и она растворилась в ее руках. Подруга недоуменно заморгала и поглядела на короля.
— Действительно, Соня, думаю, стоит на время уйти из этого дома, — обратился он ко мне, — а то, думаю, скоро усыпление этой скудоумной простолюдинки станет для меня утомительной традицией. Превратить ее в пепел было бы эффективнее, я сразу это сказал…
— Ну! — оживилась Натка. — Тут я полностью тебя поддерживаю, твое величество!
Но ей все равно не удалось угодить королю. Он перевел свои двухцветные глаза на потолок и провозгласил:
— В который раз убеждаюсь, что простолюдины более жестоки друг к другу, чем могут быть жестоки к ним высокородные правители. Причем если наша жестокость является лишь следствием необходимости, то их — вызвана чистым злорадством, глупостью или завистью.
Натка беззвучно хлебнула ртом воздух. Мне снова почудилась в словах Лида какая-то толика справедливости, и от этого настроение мое окончательно испортилось. На пикник совсем уже не хотелось. Но перспектива еще одной встречи с бабушкой радовала меньше, поэтому я наклонилась и вытянула из-под маминой кровати пыльный серый рюкзак.
— Нат, отстань ты от его величества, ты его не переговоришь, помоги мне лучше собраться…
На время сборов король, к счастью, отвязался от нас и ушел в свою — мою комнату — наверное, читать. Нам сразу стало гораздо веселее. Я выяснила у Натки, что пикник будет проходить в лесопарке на Лосином острове, что несколько человек притащат многоспальные палатки и будут там ночевать, да и мы сможем, если захотим, остаться. Представив себе сочетание «король плюс многоместная палатка», я содрогнулась и честно сказала:
— Теперь я, Нат, вряд ли захочу…
— Ты так говоришь, будто у тебя грудной младенец, — вознегодовала подруга. — Его величество само к нам привязалось, пусть само и разбирается, чего ему лопать и где спать, я так считаю.
— Ну, я тоже… — сказала я уныло.
— Не говорила ты с ним еще? — оглянувшись на дверь комнаты, понизила голос подруга.
— После тебя? Нет, я подождать хочу, а то мне как-то страшновато.
— Ну, это понятно… Ладно, Сонька, прорвемся, я с тобой. Давай этому величеству придумаем, кто он такой будет, если ему неугодно быть невидимым дядей из Подольска. Еще надо что-то такое выдумать, чтобы его вечные приколы вроде как оправдать… За иностранца он не сойдет?
— Не знаю, он же говорит без акцента… И вообще, больше всего он похож не на иностранца, а на того, кто он и есть: на инопланетянина.
— А кроме этого?.. Слушай, а давай все-таки он у нас будет приезжий — ну не найдешь таких в Москве. Необязательно делать его родственником, пусть будет какой-нибудь там сын друга твоего папы. Приехал Москву посмотреть и успокоить нервы.
— Нервы?
— Ну да. Он же часто ведет себя, как больной, так давай он у нас приедет лечиться от этих, как их… Неврозов, психозов и клинических депрессий. Ему типа нужно развеяться. А другим скажем, чтобы его не беспокоили, пусть, типа, отдыхает…
— Не согласится он ни за что. Он терпеть не может, когда его больным считают. Тем более, на голову.
— Ага, у кого что болит… — проворчала Натка и снова понизила голос:
— А я сейчас на улицу выйду и звякну Гошке с мобилы, сразу предупрежу, он остальным скажет, чтобы к нему не лезли, и все дела.
— Давай! — обрадовалась я и сказала громко:
— Нат, тебе же тоже собраться надо. Ты иди, а я пока тут закончу.
Натка деловито кивнула и выбежала из квартиры. Я закрыла за ней, подумав, задвинула еще и щеколду, чтобы избежать нежданных приходов бабушки, и пошла посмотреть, что там делает Лид.
Его величество сидело в кресле, пялилось на стенку и изволило пускать мультики. На этот раз картинка показывала жуткую грозу, льющуюся из синей беспросветной тучи. Беззвучно сверкали молнии. Гроза обливала беспомощную кучку каких-то деревенских домиков. Зрелище было настолько впечатляющим, что я зависла на пороге, пялясь в стену. К тому же, у меня возникло опасение, что гроза является отражением внутреннего королевского состояния, хотя он и утверждал, что не подвержен гневу. Возможно, опасалась я зря, потому что, хотя я ничего не говорила, но гроза начала проходить, тучи расползлись в стороны, и над деревенькой повисла толстенная двойная радуга.