Король и спасительница
Шрифт:
…Через полчаса у нас с Наткой затекли ноги и мы начали ходить кругами по кустам. Через час мы вылезли на дорогу и принялись уныло переходить ее туда-сюда. Король упорно продолжал сидеть в канаве и нам запретил продвигаться вдоль дороги хотя бы на сантиметр. Леня вздыхал и, судя по запаху, курил.
— Ну и когда тут кто-то проедет?! — не выдержала я наконец.
— Соня, имей терпение, — спокойно отозвался Лид. — Здесь не МКАД.
Натка прыснула, но тут же напряглась и прислушалась.
— Ребят, может, я ошибаюсь, но по-моему кто-то едет…
Я тоже прислушалась и уловила отдаленный топот копыт. Ноги у меня сделались ватными, я попятилась к канаве и ощупью принялась спускаться в нее. Лид одним рывком втянул меня вниз и сделал то же самое с лезущей за мной Наткой. Мы взяли палки наизготовку и вытянули шеи, вглядываясь и вслушиваясь.
Топот и грохот резко угромчились, будто на нас пер целый скорый поезд… я охнула и осела на землю под рукой короля, резко надавившей мне на плечо.
— Эй, ты чего? — пискнула Натка, с которой поступили аналогично.
— Жить хочешь? Пригнись! — кратко отозвался Лид и сам нагнул голову. Я мало что понимала, до меня дошло только, что мародерствовать мы пока не будем. Грохот стал маловыносимым, что-то несколько раз проехалось, казалось, прямо по нашим головам. Потом все затихло. Я осторожно пощупала давящую мне на плечо шершавую от бинта руку Лида.
— Что там такое было?
— Несколько карет, судя по всему, со стражами дороги.
— А, гаишники, — хмыкнула Натка.
— А чем они плохи-то? — спросил Леня.
— Нам нужна одиночная карета. И встречаться с теми, кто приближен к здешней власти, тоже пока ни к чему.
— Блин, — сказал Леня сквозь зубы, опускаясь обратно в канаву. — Найду Ирку, вообще на улицу выходить ей запрещу…
Теперь мы сидели, уже не вылезая на дорогу и практически молча. Прошло еще часа полтора, мы все извелись и извертелись, а Лид был спокоен и неподвижен.
— Лид, вас что, в детстве тренировали на терпение? — наконец, прошептала я. — Или ты сам по себе такой?
— Что ты имеешь в виду? Здесь негде особенно проявлять терпение. Тебе и самой будет гораздо легче ждать, если ты перестанешь все время менять позу…
— Едет!!! — вдруг прервала нас Натка придушенным воплем. — Едет кто-то!
Король прислушался.
— Звук другой. Это одна карета. Приготовьтесь.
— Что нам делать?! — отчаянно пискнула я.
— Не лезть впереди меня, — ответил он.
Грохот и скрип быстро приближались: видимо, карета чесала на всех парах. Как же мы успеем быстро ее остановить — она же просто пронесется мимо?! Лид, видимо, подумав о том же, одним прыжком выскочил из канавы и бегом попятился метров на двадцать. Я тоже принялась вылезать, но ничего толком не успела сделать.
Из-за поворота, кренясь, вылетела высоченная штуковина вроде английского кэба: на ней был прикреплен фонарь, и при его свете я увидела лицо держащего вожжи человека и морду животного, которое тащило весь этот транспорт, и чуть не прянула назад. Животное напоминало толстую облысевшую лошадь со складчатой, как у носорога, шкурой и сплюснутой мордой, из которой во все стороны торчали зубы и выпученные глаза, а возница оказался человеком с черным лицом и черными глазами, к тому же заросшим черной курчавой бородой: светились лишь белки глаз и зубы, почти такие же здоровенные, как у лошади.
Квазилошадь неслась на всех парах, и вряд ли мы бы сумели ее остановить, если бы не Лид.
Он встал посреди дороги, раскинув руки, и перед ним образовался громадный, в два его роста, «экран», который вспыхнул так резко, что мы на секунду зажмурились. А когда открыли глаза, оказалось, что экран показывает нарезки из «Тома и Джерри».
Нервный смех Натки в данной ситуации прозвучал неадекватно, но я ее понимала, потому что сама едва не захохотала в голос. Главное, что мультик произвел нужное впечатление: возница натянул вожжи, закрывая глаза локтем, а лошадь затрубила, как слон, и принялась, упираясь, тормозить передними ногами. Мы с Наткой подхватились и кинулись бежать к карете, размахивая палками. Уже подбежавший Леня пытался обойти начавшую вдруг буйствовать лошадь, а Лид вскочил на козлы и, выдернув из-за спины меч, с широким размахом опустил его на голову возницы.
— Мама! — услышала я свой визг и сочувственный голос Натки:
— Да ладно тебе, он его плашмя приложил…
И точно: возница осел на козлах обалдевший, но явно живой и неизрубленный. Лошадь затрубила пуще прежнего и принялась биться, лягаясь одновременно передними и задними ногами. Лид спрыгнул с козел и, проносясь мимо нас, приказал:
— Откройте двери, посмотрите, кто внутри!
Мы послушались. Я забежала на правую сторону кареты и уже начала думать, как мне нащупать у незнакомой штуковины дверную ручку, когда дверь вдруг распахнулась сама и из нее выскочила толстая женщина в черных тряпках. Пока я думала, как ее ловчее приложить палкой по голове, она отпихнула меня в сторону, и, вопя громким голосом что-то неразборчивое, бросилась к лесу.
— Леня, поймай ее! — снова раздался откуда-то повелительный голос Лида. Леня догнал женщину и, ухватив за необъятную талию, принялся оттаскивать от кустов. Мы с Наткой подоспели ему на помощь, и кое-как втроем нам удалось задержать ее и даже подтащить обратно к карете, хотя вопила и лягалась она ужасно.
Лид, оказывается, тоже не сидел на месте, а висел на лошади. Он буквально повис на шее у отчаянно трубящего животного, крепко сцепив руки в его небогатой гривке. Животное брыкалось, Лида иногда подбрасывало в воздух так, что тело его становилось параллельным земле, но король неизвестно зачем продолжал этот аттракцион и упорно цеплялся.
— Лид! — заорала Натка, уворачиваясь от лягающейся бабы. — Может, хорош?! Что ты делаешь?!
— Мы не сможем ехать, пока он так себя ведет! — отозвался Лид, бодро подлетая вверх, и заговорил уже не с нами, а с лошадью каким-то странным, с небольшим эхом голосом:
— Тише, успокойся, стой смирно…
Квазилошадь гипнозу, видимо, не поддавалась. Она дернула мордой и лягнула ногами так, что король отцепился от нее и отлетел на дорогу. Я невольно вскрикнула. Но Лид сразу же вскочил, снова подбежал к лошади и ухватил ее обеими руками прямо за морду, глядя ей в глаза. При свете фонаря я увидела его лицо, на котором почему-то промелькнуло крайнее отвращение…