Король и спящий убийца
Шрифт:
Милицейский капитан смотрел на Ферапонькина с нескрываемым ужасом. И из-под козырька милицейской фуражки по деминскому лбу вполне натурально скатывались всамделишные капли пота.
– Нет, вариант с ненормальностью для него не пройдет! – заявил гэбист. – Это тертый калач, я его сразу раскусил. Ничего, все равно расколем, и получит он на полную катушку.
Михаил Петрович понял, что пропал. Я следил за ним из своего укрытия и чувствовал, что он проклинает тот день и час, когда решил заглянуть ненадолго в прошлое.
– Советская власть не жестокая, – сообщил майор. – Она способна понять и простить. Но
Он опять грохнул по столу кулаком. На этот раз графин все-таки перевернулся, докатился до края стола, упал и разбился.
– Ну почему вы мне не верите? – пробормотал потрясенный Ферапонькин. – Ведь я говорю правду.
Он вдруг будто что-то осознал и придвинулся к столу, заглядывая своему мучителю в глаза:
– Вот у вас есть деньги на сберкнижке? Я вам говорю: пойдите и снимите их!
Со стороны это выглядело так, будто он предлагал сделку. Он подскажет, как этим людям следует поступать, а они взамен проявят милосердие.
– Зачем же снимать? – не понял своего счастья гэбист.
– Ведь пропадут же! Ничего не будут стоить! Просто бумажки. Вы поймите! Фантики! Так что надо все деньги с книжки снимать и покупать…
Задумался, прикидывая, во что выгоднее было бы вложить деньги.
– Самое надежное – это, конечно, доллары купить.
При упоминании о долларах оба – и гэбист, и милицейский капитан – тренированно напряглись, но Ферапонькин этого поначалу даже не заметил, продолжал увлеченно:
– Или золото можно купить. А вот еще очень выгодно прикупить какую-нибудь недвижимость. Квартиру, к примеру. Они-то сначала за доллары будут стоить очень дешево, а потом сильно вздорожают…
– Погоди-ка, – остановил его человек в штатском и вернулся к заинтересовавшему его вопросу: – А что ты там про доллары говорил? Чтоб купить, мол, да?
– Ну конечно! – воскликнул Ферапонькин, удивляясь непонятливости собеседника.
– А где? – мягко и нежно осведомился майор, глядя на Ферапонькина с охотничьим азартом.
– Да в любом обменном пункте!
Только тут Ферапонькин вспомнил, в каком году он пребывает в настоящий момент, и сказал С досадой:
– Ах, я совсем забыл!
Не было еще никаких обменных пунктов. И за валюту сажали. Он тотчас получил этому подтверждение.
– Да он еще и валютчик! – сказал обрадованно милицейский капитан. – Расстрельная статья, товарищ майор госбезопасности?
Про расстрельную статью – это была деминская импровизация. Тут он хватил через край. Я готов был убить его за это. И без того несчастного Михаила Петровича затерроризировали едва ли не до потери рассудка. Я уже хотел выйти из своего укрытия и спасти Ферапонькина, но артист, играющий гэбиста, сориентировался в обстановке сам.
– Идите, товарищ капитан! – распорядился он. – Вызывайте машину!
Я понял, что он выпроваживает жестокосердного Демина, и мысленно ему поаплодировал за это. Но Демин не был бы Деминым, если бы ушел просто так.
– Куда его повезем? – озабоченно осведомился он и кивнул на Ферапонькина. – К нам в отделение или прямиком в КГБ?
– В отделение, – проявил милосердие майор госбезопасности.
Демин ушел. Ферапонькин сидел, вцепившись руками в стул, и с ужасом смотрел на гэбиста.
– Напрасно вы вот так, – мягко и даже будто с участием сказал майор.
Теперь они были одни, и он мог себе позволить не проявлять служебного рвения.
– Я говорил правду, – прошептал Ферапонькин. – Верьте мне.
– И про КПСС – тоже? – осведомился гэбист и почему-то оглянулся на дверь.
– Да.
Ферапонькин вдруг словно что-то вспомнил – вскинулся и горячо заговорил:
– Ведь все можно исправить! Сделать так, чтобы все пошло по-другому! Если вы сейчас же доложите своему начальству, что Горбачев – предатель…
– Это какой Горбачев? – нахмурился майор, вспоминая.
– Горбачев? Он будет генсеком! И если его разоблачить прямо сейчас, то не будет ничего – ни перестройки, ни…
Михаил Петрович захлебнулся. Я видел его глаза и в тех глазах – ужас и восторг. Он вдруг осознал, что вот сейчас, в этот самый момент, у него есть шанс, которого нет ни у кого и никогда, возможно, уже не будет. Можно, оказывается, вмешаться в ход истории, подправить в ней совсем немножко, и дальше все уже пойдет по-другому. Я только сейчас понял, какой изумительный материал мы снимаем. Достаточно было взглянуть на лицо нашего героя и представить, что это увидят миллионы телезрителей, чтобы понять: вот он, настоящий успех! Сюжет-сенсация. Мы покажем человека, поверившего в возможность изменить ход истории. Никто никогда такого не показывал. Мы сделаем это первыми.
Вернулся Демин. Доложил:
– Машина прибыла, товарищ майор!
– Ну что, пойдем? – сказал гэбист Ферапонькину.
Тот поднялся со стула и, с видимым усилием передвигая ноги, направился к двери. Демин пошел впереди, за ним наш герой, и замыкал шествие человек в штатском. Они миновали полутемный коридор, затем торговый зал, теперь почему-то пустынный, и вышли на улицу. На Ферапонькине лица не было, он шел пошатываясь, не надеясь уже ни на что, а ему следовало бы поднять голову и осмотреться по сторонам – он увидел бы много интересного, ручаюсь. В конце концов это произошло. Они втроем стояли у обочины дороги, по которой неслись машины, но Ферапонькин вдруг обнаружил, что его почему-то не запихивают в «воронок», да и самого «воронка», собственно, нет. Немало удивленный этим, он поднял наконец голову и увидел то, что его окружало. Прямо перед ним, через дорогу, светилась вывеска с надписью «Обмен валют». Чуть левее на огромном щите вместо ожидаемого портрета генсека улыбчивый парень рекламировал жевательную резинку. Чисто вымытые витрины магазинов были забиты товарами, и манекены в тех витринах невозможно было отличить от живых людей. А в двадцати метрах правее коммерческий киоск поражал воображение разноцветьем бутылочных этикеток.
Потрясенный Михаил Петрович обернулся, чтобы увидеть лица своих мучителей, но вместо них обнаружил видеооператоров, которые обступили его и, уже не таясь, вели съемку.
И еще, по традиции программы, должен был появиться я. Я и появился – шел по тротуару, держа в руке микрофон и улыбаясь Ферапонькину. А вокруг уже собрались любопытные. Меня узнали, раздались аплодисменты. Теперь и Ферапонькин осознал, что все самое страшное для него уже позади.
– Вот так, – сказал я. – В нашей жизни случается, что мы мечтаем об одном, а когда наступает желанный миг, все оборачивается совсем иначе. – И протянул микрофон Ферапонькину. – А что вы думаете по этому поводу?