Король, которого нет
Шрифт:
Младший Дома – самая большая драгоценность Дома. У эльфов туго с детьми. Эльфы не очень-то годны к размножению. Он – Марджори положила руку на живот – мог бы получить больше, если бы она нашла способ. Он бы мог как тот мальчишка, Люций Шиповник…Еще и не родился, а у него уж все есть: воспитание, образование, карьера.
Как размножаются эльфы? Она ведь ничего не знает про то, как аукнется ей одна шестнадцатая часть благородной крови. Наверняка в этом деле у них есть свои «правильно» и «неправильно». Можно ли ей спать на животе? А произносить определенные слова по пятницам?
Она
Жизнь не должна висеть на одном гвозде. Дереки, они как мамы – могут исчезнуть неожиданно, и тогда ты снова обнаружишь себя на мокром кафельном полу, а вокруг – толпу желающих сунуть тебя головой в унитаз. Есть мнение, что исчезательная способность Дереков даже выше, чем у мам. У матушки, кто бы она ни была, наверняка был свой Дерек, прежде чем она подкинула новорожденную Мардж к порогу работного дома. Чтобы суметь защитить себя в жизни, надобно быть Марджори Пек, но что такое Марджори Пек? Марджори Пек – это круто, а что в тебе крутого сейчас? Скоро ты и шнурков завязать не сможешь!
Мардж выгребла шкафчик в поисках пакетика с нужным заклинанием: на прошлой неделе она купила дюжину от утренней тошноты и еще штук пять для улучшения цвета лица.
Что такое детство? О, она могла бы порассказать! Она до сих пор вспоминала орочьи ботинки перед своим лицом, и как прикрывала голову руками, и кафельную плитку на полу – одна отбита! Жаловаться немыслимо, нельзя. Им ничего не сделают, хуже им уже ничего не сделают! Нам всем, кроме жизни, нечего терять. Ах да, еще будущее, но какое отсюда, от пола с отбитой кафельной плиткой видится будущее? Правильно, ничего, кроме занесенного для удара орочьего башмака!
Прежде боялась за себя, теперь еще и за это вот бояться? Между прочим, у нее были планы. Академия, а потом работать. Увлеченно работать, найти там себя. Мардж знала много точек, где все неправильно, и намеревалась заполучить в Академии образование и связи – инструменты и силы, чтобы с умом все поправить. Потому что есть те, кто бьет тебя ногами, а кроме них – еще те, кто знает об этом, но их устраивает. Сытые эльфы в драконах-лимузинах, заседающие в Палате Лордов и откладывающие тебя на потом, когда дойдут руки. Ей нужна была социальная значимость. Ведь больше неактуально грабить магазины и склады.
А теперь неактуальным стало все. Все, что до сих пор было Марджори Пек. И что с этим делать?
– Кому это может быть выгодно? – раздумчиво повторил я, обходя толпу на остановке по растоптанному мокрому снегу. – Судя по объему конфиската, очень трудно представить, чтобы это была отдельная кустарная мастерская в подвале, где заочники ворожат на полставки. Разве что целая сеть таких мастерских. И никто про них ничего не знает?
– Вы нашли эту мастерскую?
– Ищем. Вообще, – я проводил взглядом гномский самоезжий механизм, тарахтящий по булыжной мостовой, – если бы я искал виноватых, и если бы Полынь была на дворе, я сказал бы, что более всех на этом деле выигрывают гномы.
– С чего это вдруг?
– А просто все остальные без магии пропадут. Магия – основа мира, всей нашей экономической и социальной системы. Обыватель пользует ее, не задумываясь: надо ли ему склеить разбитый горшок или вылечить насморк. Если скомпроментировать магию, если позволить хоть на минуту усомниться в ее действенности, мы ни за что не удержим в равновесии существующий порядок.
– А он того, вообще говоря, стоит, порядок?
Мы оба были «в системе». Невинных здесь нет.
– Представь себе Полынь, которая не закончится в полночь.
Черт, я даже не представлял, как это веско прозвучит.
– Эльфы без магии никто. Глянцевая обложка толстого журнала, в котором мы все. Они наверху. Они более всех заинтересованы, чтобы все оставалось как есть.
– Они все заинтересованы?
Я вздохнул.
– Трудно говорить, не зная подводных течений. Все Великие Дома находятся в каких-то отношениях друг с другом, и не всегда это отношения поддержки и добрососедства. Эльфы не контролируют бытовую магию. Никогда ею не занимались. Все их чары как будто бесполезные. Красивые, да. Они властители дум, верхушка пирамиды. Картинка. Смотри, – я придержал его за руку, и показал на пыхающую дымом железную гусеницу, в которую боязливо забирались пассажиры. – Возникла проблема с дракси, и что? Гномы немедленно предложили альтернативу.
– Хочешь сказать, они были готовы предложить альтернативу?
– Не знаю. Почему бы и нет?
– А при чем тут вообще драконы? – Рохля пнул камешек, и тот ускакал в лужу. – Драконы не зависят от бытовой магии и не покупают чар. Они сами себе магия. Ну и где те драконы? Или их профсоюз сегодня бастует?
Невольно я поглядел в небо. Мы как раз выходили на мост, висящий над рекой в сизой электрической пустоте. Я подумал о магии в его опорах и струнах, услышал пение металла и ветра, и невольно притормозил.
– Так что там у нас с гномами?
– А то, что гномы превосходно проживут без магии. Ну то есть, вероятно, это доставит им некие неудобства, но они запросто заменят ее всякой разной механикой. Они ж инженеры, и всегда развивали параллельные технологии. Между прочим, они враз станут тогда господствующей расой. Игра бы, наверное, стоила свеч, а гном выгоды не упустит. Мотив?
– Ну… мотив, – мост – самое подходящее место, чтобы говорить начистоту, все лишнее ветер унесет и развеет. – Мотив как будто есть, но что, кроме мотива? Кроме мотива нужно доказать способность совершить преступление, и причинно-следственную связь между действиями субъекта и наступившими последствиями…