Король-Лебедь
Шрифт:
Постепенно писатель начал догадываться, кто скрывается под именем маркиза Саверни, о чем и дал понять Людвигу. Тот пришел в восторг. Теперь он мог, наконец, раскрыться перед Леопольд фон Захер-Мазох в своих сомнениях и мечтах.
Людвиг писал Леопольду об идее неограниченной королевской власти, ссылаясь на опыт восточных деспотов. В своих письмах он откровенно преклонялся перед султанами, которые могли посылать на гибель тысячи своих подданных. Он вспоминал о фараонах Египта, которые могли истребить четверть населения собственной страны во время постройки величественной пирамиды, славящей солнце. Построить гробницы и пирамиды с целью добиться бессмертия для себя одного, загубив тысячи и тысячи других.
Леопольд фон Захер-Мазох поддерживал Людвига, говоря, что в нем он чувствует силу Атиллы, прекрасную жестокость русского царя Ивана Третьего и дух Марии Кровавой. Весной писатель собирался навестить своего нового друга в одном из его замков. Людвиг написал, что будет ждать приезда господина Леопольда фон Захер-Мазох с нетерпением. Так как ему очень хочется пообщаться с ним приватно. Он предложил Захер-Мазох оплатить его приезд и всю дорогу, с тем чтобы писателю было удобно и не очень утомительно совершать столь длительный переезд.
Выяснилось, между прочим, что к услугам Леопольда фон Захер-Мазох Людвиг может предоставить маленькое судно, на котором обычно ходил сам, кроме этого, в случае если писатель предпочитает путешествовать по железной дороге, его ждет поезд, целый вагон в котором являлся собственностью короля Баварии. Людвиг печалился о том, что до сих пор не приобрел для своей страны и себя лично летательных аппаратов, посему не в состоянии предоставить Леопольду этого вида транспорта.
Впрочем, если уважаемый гссть пожелает, в Нойшванштайне имеется воздушный шар, на котором король и писатель смогут подняться на высоту птичьего полета, с тем чтобы обозреть оттуда красоты верхней Баварии.
Теперь, наконец, Леопольд фон Захер-Мазох мог вздохнуть с облегчением. После того как Людвиг описал, каким образом он привык путешествовать, писатель уже не думал о мистификациях и розыгрыше с двойниками. Действительно, к чему королю стоять в очередях на многочисленных таможнях, когда он пересекает границы то на собственном корабле, то на поезде, то на машине.
После этого, желая еще больше расположить к себе Его величество, Леопольд фон Захер-Мазох принялся расписывать ему свою новую, только еще готовившуюся книгу «Сад мучений», в которых излагал красоту пыток, приводя в изобилии их описание.
Король живо интересовался смертью под колоколом, снятием кожи и смертью от всевозможных наслаждений.
Казалось, что свидание должно было принести множество барышей Леопольду фон Захер-Мазох, слышавшему о Людвиге как о самом щедром меценате своего времени. Спеша на встречу с королем, он уже возносился в мечтах на высоты, некогда занимаемые при баварском короле Вагнером.
Тем не менее, в своих письмах Леопольд фон Захер-Мазох все чаще называл своим единственным желанием, с которым он связывал посещение Баварии, надежду получить новый импульс, новые впечатления, которые могут растормошить его, дав толчок для новой работы.
Встреча гостя
Встреча короля и писателя оказалась в высшем смысле необыкновенной и навсегда оставила в сердце Леопольда фон Захер-Мазох неизгладимый след. Начать с того, что на границе Баварии, куда писатель приехал за полночь, его ждал экипаж черного цвета, запряженный тройкой вороных лошадей, с серебряными султанами на головах. Кучер, лицо которого скрывал капюшон черного, похожего на монашескую сутану плаща, открыл перед ним дверцу кареты, не слезая с козел, а лишь потянув за веревку.
Нимало удивленный таким приемом, но понимающий, что, зная о его репутации, баварский король может пожелать сделать само путешествие по своим землям, точно списанным из какого–то мистического романа, Леопольд фон Захер-Мазох покорно сел в карету, приготовившись к новым сюрпризам.
Необыкновенным же было все. Едва только карета фон Захер-Мазох покинула пределы городов, дорогу окружили точно наблюдавшие за безопасностью короля великаны горы. Теперь дорога уже не была удобной и наезженной, экипаж трясло на камнях, то и дело кучер заставлял тройку коней поворачивать по извивающейся змеей дороге. Отчего Леопольда только что не выворачивало наизнанку.
«К черту романтизм, из–за которого можно опозориться перед королем, представ перед ним с зеленым лицом и трясущимися ногами», – рассуждал про себя писатель, уже проклиная себя за опрометчивый шаг посетить горного повелителя в одном из его любимых замков.
В какой–то момент он высунул голову из кареты и увидал, что колесо зависло над ужасной пропастью, дна которой не было видно.
Испугавшись, писатель бросился на другую сторону сиденья, желая перетянуть карету своим весом. Но когда он взглянул в другое окно, он вновь увидел пропасть. Тем временем с гор спустился туман, который летел холодными, серыми клочьями, похожими на обрывки саванов мертвецов.
Чуть живой Леопольд фон Захер-Мазох ехал дальше, крестясь, читая молитвы и вспоминая по именам всех своих друзей и родственников, с которыми ему, по всей видимости, не суждено было уже встретиться.
На какое–то время туман заволок все, так что Леопольд перестал видеть горы и пропасти. Исчезло все. Писатель высунул из окна кареты руку, и рука пропала так, точно она растворилась в густом сером тумане.
Было трудно дышать, шляпа и пальто сделались влажными. Как ни старался Леопольд фон Захер-Мазох различить что–либо в окно, ничего не получалось. Он только слышал, как постукивают и поскрипывают колеса, чувствовал, как покачивается карета. Создавалось впечатление, что и он, и карета, и кучер, и лошади – все они вдруг оказались в сером мешке какого–то горного духа. Несчастные и не ведавшие о своей доле пленники.
Неожиданно туман начал редеть, писатель посмотрел на небо и увидел продирающуюся сквозь рваные облака и все еще летающие по воздуху клочки саванов бледную, точно покойник, луну. Леопольд высунулся из кареты, чтобы разглядеть открывшийся ему лесной пейзаж, в этот момент они двигались через лес. Но тут вдруг карета вздрогнула и полетела, не разбирая дороги. До слуха Леопольда фон Захер-Мазох долетело отдаленное пение волков, которых еще раньше него безошибочно почувствовали лошади.
Скорчившись на своем сиденье, покрытом шкурой какого–то животного, Леопольд фон Захер-Мазох уже слышал догонявшую их стаю, уже предчувствовал, как сумасшедшие кони вдруг низвергнутся с какого–нибудь обрыва, карета разобьется, а его израненное тело достанется голодным волкам. Которые выковыряют его из колымаге, подобно тому, как извлекают краба из разбитой раковины.