Король Людушка
Шрифт:
Сельчане попадали на колени от страха. «Наш король — великий волшебник! — стали перешептываться они. — Мало того, что он людоед, а теперь, оказывается, стал еще и чародеем! Ну, задаст он нам жару!»
И тут случилось нечто совершенно неожиданное. Дело в том, что в этой березовой роще много лет жила стая ворон. Птицы были очень недовольны тем, что Жевуны уничтожают их жилища. И вот, завидев парящего в небе Людушку, вороны с воинственным клекотом бросились на короля!
От Людушки, как говорится, полетели во все стороны пух и перья. У ворон длинные клювы и острые когти, а уж воинственности им не занимать.
Летающий
— Спасите! — взвизгнул король. — Слуги, на помощь!
Воины-скелеты стали размахивать мечами в воздухе, но вороны летали слишком высоко. А темные слуги бестолково бегали по земле и злобно шипели, беспомощно глядя в небо. Некоторые пытались даже подпрыгивать, пытаясь добраться до ворон, да куда там этим коротышкам!
Жевуны ошеломленно наблюдали за избиением Людушки. Наконец один мальчишка не выдержал и фыркнул:
— Вот тебе и Великий и Ужасный! Наш новый король что-то мало похож на Гудвина. Скорее, он больше смахивает на толстую жирную курицу. Смехота, да и только!
И сельчане один за другим расхохотались. Даже Агнет не выдержала и фыркнула в кулак. Уж больно смешон был толстяк, отбивающийся от наседавших на него со всех сторон ворон.
В конце концов Людушка попросту рухнул на землю, подняв кучу пыли. Вороны было попытались атаковать его с воздуха, но воины-скелеты защитили своего повелители, размахивая длинными мечами. А потом они помогли королю забраться в карету.
С «ахами» и «охами» Людушка рухнул на бархатное сиденье. Все тело у него болело так, словно его искололи острыми гвоздями. А пышный синий кафтан превратился в решето.
Агнет изобразила сочувственную улыбку.
— Вам очень больно, мой господин? — участливо спросила она и, достав носовой платок, вытерла пыль и пот со лба короля.
— Да! — простонал Людушка. — Мне очень, очень больно, и причем везде! Проклятые вороны… Я никогда не любил этих наглых, дерзких птиц. Они так досаждали мне в родовом замке: вечно каркали, не давали спокойно спать после трудового людоедского дня, норовили стащить пироги да булки со стола… Но как я ни пытался, не сумел поймать ни одну из этих наглых ворон! Что же делать? Как я стану дальше путешествовать в таком растерзанном виде? Да меня Жевуны просто засмеют!
— Но вы же волшебник, ваше величество, — подавив смешок, напомнила ему Агнет.
— Ах да, совсем забыл!
Людушка пробормотал первые пришедшие ему на ум слова, и тотчас его окутало фиолетовое облачко. Когда оно рассеялось, одежда на короле приняла прежний вид, а ссадины и грязь исчезли.
— Слава Пакиру! — приободрившись, воскликнул Людушка, глядясь в зеркальце. — Ну ладно, вороны, я с вами еще посчитаюсь! Кучер — вперед! Не хочу ни минуты больше оставаться в этом проклятом-распроклятом месте!
Кучер яростно взмахнул своим хвостом, и похожие на птиц скакуны рванули с места. Людушка высунулся из окна и со зверской гримасой погрозил сельчанам громадным кулаком. Те дружно поклонились, затем переглянулись, весело расхохотались и, взвалив на плечи топоры и пилы, покинули березовую рощу. Ветер скоро прогнал черную тучку, и в небе по-прежнему засияло солнышко.
А вороны, очень довольные
Глава пятая
СВЕТЛАЯ МЫСЛЬ В ТЕМНОМ ПОДВАЛЕ
Происшествие в березовой роще здорово напугало Людушку. Оказалось, не такой уж он хороший волшебник, чтобы справиться даже с простыми воронами! Да и на его слуг, как выяснилось, полностью полагаться нельзя. Выглядят они очень страшно, но толку-то что?
На всякий случай Людушка решил больше не летать, а пугать Жевунов на земле. Это, может, и не очень эффектно, зато как-то спокойнее.
Процессия продолжила свое неспешное движение по желтой дороге. Она еще несколько раз сворачивала на проселочные дороги и наведывалась в деревни Жевунов. Людушка действовал очень просто. Его слуги сгоняли всех сельчан на край деревни, и там Людушка обзывал всех лентяями, саботажниками и предателями, обещал всех нерадивых съесть, а потом устраивал небольшое, но оч-чень страшное представление. Он превращался то в многоголовое чудище, то в осьминога, то в крокодила и всячески демонстрировал свою свирепость.
Но, увы, каждый раз с ним случалась какая-то незадача. И виной тому были… птицы!
Пернатые жители Голубой страны, прослышав о подвиге своих товарок — ворон из березовой рощи, решили испортить королю его путешествие. Стоило Людушке остановиться возле какой-нибудь деревни, как все окрестные пернатые слетались в большое шумное облако и начинали, пардон, гадить на голову незадачливому королю!
Тот был вне себя от бешенства, но поделать ничего не мог. Однажды он превратился в зубастого крылатого дракона, взмыл в воздух и помчался за своими мучителями. Поначалу птицы бросились от него врассыпную — поди догони! Но потом они разгадали один важный секрет.
Дело в том, что принцесса Ланга, помня о своей неудаче с алхимиком Парцелиусом, одарила короля Людушку самой простенькой магической силой. Чтобы как следует испугать робких Жевунов, людоед мог по своему желанию принять вид любого существа, даже самого громадного и ужасного. Но только принять вид, и не больше того! На самом деле он оставался все тем же толстым и неуклюжим Людушкой. А значит, с ним мог потягаться любой ловкий и дерзкий птенец, который не испугался бы его грозного вида.
Так и случилось. Крылатый дракон так страшно выл и так клацал своими острыми зубами, что один юный воробушек перепугался и не успел увернуться от пасти чудовища. Он закрыл глаза от ужаса и приготовился к смерти. Но вдруг наткнулся на что-то мягкое.
Открыв глаза, воробушек увидел, что сидит на носу людоеда, который летел в воздухе, раскинув руки в стороны, словно крылья.
— Кыш, — прошипел Людушка, вытаращив глаза. — Кыш, гаденыш! Иначе проглочу-у-у!
Воробушек задрожал и снова закрыл глаза. Но ничего не случилось. Людушка даже застонал от горя — в былые времена он бы проглотил эту нахальную пичугу и даже не облизнулся бы! А сейчас не мог, ну хоть убей. Проклятый Дональд, что он сделал с ним, какое страшное изуверство!
Людоед хотел было поймать воробушка, но едва шевельнул рукой, как начал заваливаться набок. Ведь руки-то ему в полете заменяли крылья!