Король медвежатников
Шрифт:
— С чего вы взяли?
— Да так… Показалось!
Барановский вернул монету и произнес:
— Давайте быстрее уходить отсюда. У меня есть основание полагать, что вам грозит нешуточная опасность… Да и мне тоже! А знаете, я вас в этом наряде не сразу и узнал.
Барановский неожиданно улыбнулся, и Савелий поверил, что в этот раз его улыбка была искренней. Впрочем, хорошо, что он успел закрыть тайник. Похоже, что его гость ничего не заметил.
Вышли на улицу.
Париж понемногу погружался во тьму. Мрак уверенно забирал в свои вязкие объятия крыши домов, кресты на соборах, ажурные ограды, оставляя взору лишь нечеткие контуры строений. Савелий посмотрел
Просто дьявольщина какая-то! Наваждение… Мало ли кто может смотреть в окна?
— Значит, это вы прислали мне записку?
— Да.
— Так что вы мне хотели сказать? — поинтересовался Савелий, когда пауза затянулась.
Тимофей Барановский заметно нервничал. Он даже не пытался скрывать свое состояние, — пальцы левой руки беспокойно прошлись по отвороту пиджака вверх, остановились у шеи, уцепились за пуговицу и принялись беспокойно теребить ее. Савелий подумал, что если так будет продолжаться еще минуту, то Барановский просто испортит свой наряд.
— Советую вам внимательно присмотреться к графу д\'Артуа. Он совершенно не тот человек, за которого себя выдает. Поверьте мне, он опасен!
Савелий вдруг почувствовал, что беспокойство Барановского невольно передалось и ему.
— С чего вы это взяли? — спросил он как можно спокойнее. — Насколько мне известно, он коллекционер и ведет вполне благопристойный образ жизни.
— На самом деле это — видимость, — горячо заверил Барановский. — В действительности д\'Артуа очень скользкий и жестокий человек! Я бы советовал вам поберечься!
— Какие у вас основания думать так?
— Не буду скрывать, я действительно занимался подделкой картин. Я собрал группу художников, которые по моему заказу рисовали картины. Самые разные!.. Еще совсем недавно я имел солидных клиентов, которые не были особенно привередливы. Им-то я и сбывал изготовленные картины. Могу похвастаться, некоторые из моих картин выставлены сейчас во многих ведущих музеях мира. А однажды ко мне попали две картины двенадцатого века. Какого-то неизвестного художника. Достаточно было одного лишь взгляда, чтобы понять, что я имею дело с настоящими шедеврами!
Савелий скупо улыбнулся:
— Кажется, я знаю, откуда у вас эти картины. Они были похищены у Строганова. На одной картине — красивая женщина, а на другой сцена из Страшного суда. Уж не вы ли, голубчик, были вдохновителем этого ограбления?
Барановский нахмурился:
— Вам ли спрашивать об этом?
— Все мы не без греха… Продолжайте!
— Я знал, что граф — фанатичный коллекционер, и предложил ему одну из этих картин.
— Для него это стало настоящим подарком.
Барановский выглядел слегка смущенным:
— Хм… Дело в том, что мы сделали с этой картины копию и продали ему.
— Вот оно как.
— Через какое-то время он поинтересовался, не будет ли у меня еще какой-нибудь картины того же периода. Я предложил ему «Страшный суд». Она его тоже очень заинтересовала. Он предложил мне за нее очень хорошие деньги, отказываться было грех.
— Вы с нее тоже сделали копию?
— Да, — не без труда произнес Барановский. — Дело казалось завершенным, но каким-то неожиданным образом он узнал о том, что это были всего лишь копии. Хотя картины были выполнены с исключительной точностью. Художник, копировавший картины, даже состарил холст. Знаете, есть специальная технология, краска темнеет и покрывается паутинкой трещин. Через несколько дней граф выразил мне претензии по этому поводу и сказал, что его интересуют только подлинники! Я попытался потянуть время, но неожиданно художник, сделавший копии, был убит! Разговор наш продолжился, и граф стал требовать подлинники. В тот раз он откровенно угрожал. Я спросил у него, как он догадался, что картины оказались фальшивками. Вот тогда-то он и сообщил мне, что на оборотной стороне холста должны быть мистические знаки. Действительно, на подлинной картине были нарисованы какие-то круги и линии, понять которые мы так и не сумели. На размышления граф дал мне неделю. Несколько раз какие-то неизвестные провожали меня до дома, дважды проникали в мой замок и рылись в моих вещах. Я бы и рад был отдать ему оригиналы, но из ячейки банка, где я их держал, они были похищены. Может быть, вы что-нибудь знаете об их судьбе? — с надеждой спросил Барановский.
Савелий слабо улыбнулся:
— Не тешьте себя иллюзиями.
— Понимаю… А через неделю был убит еще один из моих художников. Его голова была подброшена под порог его родительского дома.
— Такие вещи в традициях Востока, — задумчиво сказал Савелий.
Глаза, следившие за ним из окна, теперь не казались ему какой-то случайностью.
— С того времени, как я предложил картины графу, у меня все пошло из рук вон плохо. Просто какое-то проклятие! — негодовал Барановский. — Моих художников стали находить убитыми — кого с перерезанным горлом, а кого с проломленным черепом! Полиция это списывает на обыкновенные бытовые убийства. Но я-то знаю, что это не случайно! Эти картины принесли мне одни страдания и убытки.
Савелий остановился:
— Ясно. Вы пытались объясниться с графом?
— Дважды! — с жаром откликнулся Барановский. — Предлагал ему деньги. Но он только смеялся над моими предложениями. И настаивал на том, чтобы я отдал ему картины. Я даже пытался ему угрожать, но это ни к чему не привело. Сейчас у меня такое ощущение, что петля затягивается вокруг моей шеи.
Савелий нахмурился, в последнее время он и сам испытывал нечто подобное. Образно выразился господин Барановский, ничего не скажешь!
— Но, собственно, что вы хотите от меня?
— А вы не догадываетесь?
— Ничуть!
— У меня такое ощущение, что за графом д\'Артуа немалое криминальное прошлое. Ведь он как-то совершенно неожиданно появился в Париже. А потом, впрямь ли он тот, за кого выдает себя? — прищурился Тимофей Барановский.
— У вас действительно есть основания, чтобы сомневаться в этом?
— И немалые! — заверил Барановский. — Мне нужна ваша помощь. Я знаю, что у вас большие связи в криминальном мире. Ведь можно выяснить, откуда он взялся. И, когда мы узнаем все темные стороны его биографии, можно будет держать его в узде.
— Это что — шантаж?
— Если хотите, да!
— Господин Барановский, вы меня не за того принимаете. Разве я похож на шантажиста?
— Не отказывайтесь, Савелий Николаевич, подумайте! — взмолился Барановский, сцепив ладони в замок. — Ведь вы уже однажды помогли мне и выкрали у него картину!
Савелий нахмурился:
— Артуа узнал, что его провели, и убил того эксперта, который ее оценивал.
— Ну, вот видите! — почти радостно выкрикнул Барановский. — Я же сказал, что это очень страшный человек. Савелий Николаевич, я отчетливо чувствую большие деньги! А чутье меня никогда не подводило. Из него можно будет вытянуть столько денег, что их еще хватит на ваших внуков! И не нужно будет трясти отмычками и рисковать понапрасну, он сам выложит вам деньги.