Король мошенников
Шрифт:
– Не нужно. Может быть, позднее, но не сейчас. Это все?
– Нет, основная причина моего звонка в другом. – Он сделал паузу, чтобы подчеркнуть эффект. – Девичья фамилия матери Бино Бейтса – Сесник.
– Что? – изумилась она. Причем очень громко. Так, что отец с матерью обернулись.
– Кэрол Сесник – его родственница, – закончил Дэвид.
– Ты думаешь, кража документов как-то связана с желанием Бейтса отомстить Джо Рина за убийство Кэрол?
– Хм, конечно, он украл их не ради того, чтобы просто попрактиковаться, – ответил Дэвид. – Кстати, семья Сесник тоже в компьютере. Они американские цыгане. Работают на Среднем Западе, большей частью карманные воры, некоторые промышляют гаданием на картах таро и по руке.
– Боже!.. – Это, пожалуй, единственное,
– Я получил фотографии Бино Бейтса. Маленькие, С документов, и те, что в досье. Если хочешь, передам их по факсу на адрес твоих родителей.
– Да. – Она продиктовала ему номер, затем увидела, что к ней приближается отец с коляской, в которой сидела мать.
– Готова? – спросил он.
– Сейчас, папа, – ответила она, и он покатил инвалидную коляску на выход, где передал служащему парковочный билет.
– Послушай, Вики, – продолжил Дэвид, – я тут обменялся мнениями кое с кем. Бестолково как-то получилось. Я имею в виду эту выходку у Теда Келендера. Храбро, конечно, но, по-моему, не очень умно.
– Я знаю… И теперь уже жалею. Не смогла с собой справиться. Согласна, что глупо, но дело сделано.
– Виктория, не давай этим говнюкам выгнать тебя. Они хотят продавать правосудие оптом и в розницу. Ты одна из немногих, кто им препятствует.
– Спасибо, Дэвид, Не беспокойся, я не сдаюсь, – соврала она.
Они оба знали, что вернуться Гил Грин ей никогда не позволит.
В этот же вечер Джо Рина что-то праздновал в Бархатной гостиной фешенебельного ресторана «Трентон-Хаус». За столом сидели: его невеста Стейси Ди Мантия, ее отец Пол, а также Томми и его шлюха, которой он заплатил пятьсот долларов, чтобы она составила ему компанию. Французский обеденный зал назывался «La Reserve». [21] Официанта звали Жиро Ле Мусан, шлюху – Каллиопа Лав. Она громко смеялась и называла Томми «самым лучшим жокеем, который когда-либо на ней ездил». Джо уже начинала сердить ее вульгарность, и он собирался что-то сказать по этому поводу, но приблизился метрдотель и прошептал на ухо, что его просят к телефону. Он взял трубку в холле. Звонил Джералд Коэн.
21
Заповедник (фр.).
– Просто подумал, что тебе следует знать. Сегодня в вечерней программе Теда Келендера тебя обвинили в убийстве свидетельницы и двух копов.
– Но, Джерри, во-первых, у них нет никаких доказательств, а во-вторых, кто этот дурак, который решился на такое?
– Хитрая Вики. У меня есть запись этой передачи. Я высылаю ее тебе.
– Но она не такая дура, – сказал Джо. – Значит, это ей зачем-то понадобилось.
После ужина Томми и Джо прошли в кабинет управляющего рестораном «Трентон-Хаус» просмотреть запись. По окончании Томми вскипел от злости.
– Чертова сука! Когда она уймется? Я прикончу эту падаль.
– Сейчас же успокойся и перестань сквернословить, – проговорил Джо ровным голосом. Затем забросил ноги в изящных мокасинах на край стола и уставился на свои светло-коричневые шелковые носки из Гонконга стоимостью шестьдесят долларов. – Сейчас мы ничего предпринимать не будем. Ты уловил это, Томми?
– Джо, – взмолился Томми, – ведь несчастный случай может произойти с любым. Идет себе человек как ни в чем не бывало, и на него падает, например, сейф… или вот – машина, полная какого-то дерьма, вдруг наезжает, и трах – получается салат из авокадо.
– Ты ничего не будешь делать. Успокойся, ладно? Я что-нибудь придумаю… мы позаботимся об этом, когда придет время.
Томми считал, что самое подходящее время – это сейчас, но возражать не стал. Они поднялись.
Джо вынул кассету из магнитофона и повернулся к старшему брату:
– Теперь о другом, Томми. Эта копилка спермы, которую ты привел с собой… нельзя ли сделать так, чтобы она заткнулась?
Томми посмотрел на красавца брата. Иногда Джо действовал
Было только девять вечера, но Виктория чувствовала себя уже совершенно измотанной. Она полагала, что это от душевных страданий, от того, что произошло в последние два дня, и радовалась возвращению домой, в свою спальню. Надев старую фланелевую пижаму, в которой спала еще до поступления в колледж, она на миг остановилась у фотографии команды поддержки на стадионе. Девятый класс. Она была капитаном команды. Шагала впереди с жезлом в руке, на свитере – большая белая буква W. Единственная на фото, кто не улыбается. Виктория обвела глазами комнату. Здесь она не позволяла себе ни минуты безделья. Упорно училась, не поддавалась никаким искушениям, всегда хотела быть только лучшей. Она попыталась вспомнить хотя бы один момент, который можно было бы назвать приятным, веселым. Нет, эта комната не вызывала никаких веселых воспоминаний. Просто рабочее место.
Мама выбрала для нее белые с голубым обои, на которых были изображены танцовщицы, застывшие в различных позах. Они крутились, подняв руки над головой, выполняя безукоризненные пируэты и па. Виктория вспомнила себя девочкой, когда она, лежа в постели, разглядывала танцовщиц на стене и размышляла о том, каково это танцевать вот так, свободно, забыться во вращении, и никаких забот, страхов и выпускных экзаменов. Она не могла себе этого представить. Вся ее жизнь состояла из сроков предоставления того, сего, пятого, десятого. Она была постоянно что-то должна и никогда не могла оторвать глаз от финишной ленточки. Ни тогда, ни сейчас. «Откуда у меня это, – удивлялась Виктория, – и какую цену пришлось заплатить?» Родители все время пытались найти для нее какое-нибудь увлечение помимо учебы. Не важно какое. Но она тут же обязательно ставила перед собой цель и добивалась ее. Занялась теннисом – и дошла до полуфинала молодежной лиги; стала капитаном команды поддержки болельщиков – и ее команда победила в чемпионате штата. Чем бы она ни занималась, все было четко спланировано и исполнено.
Для такой красивой девушки, добивающейся всего упорным трудом, профессия юриста подходила как нельзя лучше. Она поступила в Дартмутский университет и была первой на курсе. По окончании получила несколько предложений работы в престижных адвокатских конторах, которые отвергла, предпочтя Управление окружного прокурора, чтобы пройти там боевую закалку. Ее прозвали Хитрая Вики, но она считала, что «хитрая» определение неточное. Гораздо лучше подошло бы «упорная». Если Виктория была уверена, что подозреваемый виновен, она не сдавалась, пока окончательно его не дожимала. Когда судья отклонял какие-то признания или свидетельства, искала другие ходы. Она могла исследовать материалы дела, изучать и копать до рези в глазах. Часто использовала в работе нетрадиционные методы. И вот теперь, когда ей уже тридцать пять, все пошло насмарку из-за невысокого кудрявого бандита, который ходит на цыпочках. Виктория не могла понять, как это произошло, что дорога, которую она выбирала с такой тщательностью, ровная и вымощенная, могла привести к катастрофе.
Она услышала, как на первом этаже закрылась дверь небольшого лифта. Отец установил его два года назад, после первого маминого инсульта. Лифт загудел, и через несколько секунд кабина остановилась наверху. Затем она услышала за дверью голос мамы:
– 'иктория…
– Да, мам.
– Я м'гу в'йти?
– Конечно. – Она поднялась с постели и включила свет. Мама въехала, после чего установила на коляске тормозные стопоры.
– Детка, я не б'ду г'во'ить, п'чти это. – Мама протянула Виктории лист бумаги, исписанный ее дрожащим, но все же разборчивым почерком.