Король-паук
Шрифт:
— Только позвольте мне повесить хоть одного изменника.
И министры отдали ему самого безобидного из них — незадачливого побочного сына Бурбона.
Прощение дофина также было обставлено с большой долей торжественности и театральности. На прекрасной зелёной лужайке на берегу Сены, где играл небольшой оркестрик и устраивался фейерверк для развлечения немалой толпы влиятельных горожан, приглашённых на пир по случаю такого события, король Карл демонстративно обнял сына за широкие плечи, сказав, что рад приветствовать его дома, и напомнив ему о его долге в своей пространной речи, которая заканчивалась выразительным: «Помни!»
Маргарита, как и подобает,
— Подожди, — сказал он ласково. — Я хочу тебе кое-что показать.
Подошёл человек, ведущий на цепи огромную обезьяну, затем ещё один с худой голодной собакой, которую, по всей вероятности, по этому случаю долго не кормили. Затем пришёл ещё один во главе отряда копьеносцев, он привёл на цепочке Александра, побочного сына Бурбона. Цепь была выкрашена в золотой цвет, как бы в насмешку, и на нём был лиловый траурный плащ, как у принца крови. У него было приятное лицо, и черты его поражали непонятным сходством с королевским семейством Валуа. Он шёл, спотыкаясь, глядя прямо перед собой широко раскрытыми невидящими глазами. Кое-кто в толпе начал роптать, что их обманули и что изменника чем-то опоили.
— Думаю, мне лучше уйти, — сказала королева. — Мне никогда не нравились подобные вещи. Маргарита, советую тебе пойти со мной.
Копьеносцы схватили животных и человека и связали их вместе цепями, затем зашили их в огромный мешок и бросили в реку. Музыка замолкла и молчала до тех пор, пока крики и визг, как человеческие, так и звериные, не стали слабеть по мере того, как течение уносило мешок вниз по реке. Затем он пошёл ко дну, и вода милосердно заглушила крики.
— Не сомневайтесь, я буду это помнить, — сказал дофин. Он получил урок в искусстве быть королём. Но ему больше не хотелось припадать к ногам своего отца.
Глава 11
Тщательно выученная и с чувством произнесённая речь короля о прощении ни в коей мере не отражала его истинных чувств. Он где-то в самой глубине души стал немного побаиваться дофина.
— Мне не понравилось выражение лица Людовика, когда я творил свой справедливый суд. Это он должен был быть в мешке. — Отчасти королевский совет тоже чувствовал некоторую тревогу относительно дофина. То, что он стал слишком уж популярен в народе, совершенно не соответствовало их чаяниям о едином правителе Франции, а ведь именно народ был той силой, которая поддержала указы и на которую король мог опереться. Однако наказать принца значило сделать его мучеником и тем самым ещё больше подорвать и без того не очень прочное единство страны.
Камердинер Пьер де Брезе поделился с королём плодами своего недоброго ума. Было три причины, по которым Карл высоко ценил своего камердинера. Во-первых, тот провёл много лет в армии, сражаясь с англичанами, и имел довольно гибкие взгляды на политику. Кроме того, для Пьера не существовало ни подлости, ни недозволенных средств, если дело шло о том, чтобы ублажить короля. Теперь же он нашёл в Библии ответ на то, каким образом избавиться от дофина.
Де Брезе сказал, что в дни царя Давида на пути властителя стоял Урия Хеттеянин. Слышал ли король Карл о царе Давиде? Да, разумеется, отвечал король, но он что-то не может вспомнить ничего об Урии Хеттеянине. Камердинер с набожным видом покачал головой. Урия представлял собой большую угрозу, сказал он, совсем как дофин. Царь Давид решил эту проблему следующим образом: он послал Урию на поле брани, и тот имел несчастье быть убитым.
При разговоре не присутствовал уже сильно состарившийся герцог-архиепископ, а то бы он объяснил королю, что даже дьявол может для своих целей процитировать Священное Писание, или же он мог рассказать Карлу конец этой истории, который был довольно печален: Господь поднялся в гневе своём и предупредил: «Смотри! Я воздвигну на тебя зло дома твоего». Вот эту фразу: «Я воздвигну на тебя зло дома твоего» — герцог-архиепископ особенно бы выделил.
Чтобы король не совершил опрометчивого поступка, Совет решил, что поскольку дофин теперь стал взрослым человеком и хорошо зарекомендовал себя в сражениях, то он может официально возглавить королевскую армию и во главе войска должен быть направлен в южные провинции, где положение становилось всё более угрожающим.
Люди, живущие у моря и хорошо знающие природу приливов и отливов, иногда замечают, что отлив не всегда происходит равномерно, и иногда начинают действовать морские течения и случается так, что какая-то часть берега остаётся под водой, хотя в других местах море уже отступило.
Подобно волнам, английские завоеватели отхлынули от Гиени, но теперь они стали угрожать графу Жану в провинции Чёрный Арманьяк.
Людовик воспринял своё назначение как вызов и поспешил ответить на него со всей горячностью молодости и энергией человека, хотя ещё и молодого, но уже имеющего определённый опыт. Это его первое крупное назначение. Теперь он сможет расширить поле своей деятельности. Он использует и другие способы отличиться перед миром — и своей супругой.
Да, это назначение — очередная разлука. Но к тому времени он уже полностью примирился с ними. После той несчастной брачной ночи Маргарита так и не научилась скрывать свой страх. Стоило ему лишь приблизиться к ней, она холодела от ужаса, хотя всегда была ласковой и покорной женой. Отношения с женой оставались напряжёнными и не позволяли дофину забыть о своём позоре. Он надеялся, что ещё несколько лет сотрут дурные воспоминания из её памяти, однако за семь лет этого не произошло. Он надеялся, что этому поможет ребёнок, но детей так и не было, и Маргарита никогда не говорила о возможности иметь детей.
Она подобрала для себя библиотеку и в небольшой комнате, смежной с их спальней, устроила что-то вроде рабочего кабинета, установив там письменный столик, на котором всегда лежали ручки, бумага и прочие необходимые для письма мелочи, всё это было совершенно необычно для дамы и вызывало немалое удивление при дворе.
Однажды Людовик выразил своё неудовольствие.
— Когда меня нет, ты просишь меня поскорее вернуться, но стоит мне вернуться, как ты сидишь до рассвета за своим столом и пишешь стихи.
— Мой супруг и повелитель, — ответила его жена, опуская глаза, — я выброшу в крепостной ров все книги, если это вам доставит удовольствие.
— Нет, — ответил Людовик, совершенно обескураженный подобной покорностью. — Нет, всё хорошо, — и добродушно заметил: — Я думаю, чтобы состязаться с твоими эпическими поэмами, мне самому надо стать поэтическим героем.
Она не поняла, что он имел в виду, а он не стал объяснять.
Накануне отъезда дофина на юг де Брезе дал пышный приём в честь этого события. Он пренебрежительно отзывался о вторжении англичан, называя его мелкой неприятностью, которая при появлении победоносного принца прекратится.