Король Рока
Шрифт:
На пляже, целуя Делэни, вдыхая ее мягкие вздохи, пробуя ее соленую кожу... Я почувствовал себя целым. Даже счастливым. Я держал ее так, как будто ради этого стоило жить, а в моей жизни такого было очень мало. Известность? Деньги? Если я умру, кто-нибудь будет скучать по мне? Тревис?
Возможно.
Парни из «Nothing but Trouble»?
Ладно, да. Поскучают некоторое время. Но никому из нас в жизни ничего не далось легко. Мы были бойцами. Именно это сделало нас такой сильной группой. Мы были так же готовы сражаться друг за друга, как и против любой внешней угрозы. Мое отсутствие
Я едва знал Делэни. Она практически не знала меня. Это безумие. Но в хорошем смысле. Какое-то время были только я и она. Только мы и пустынный темный пляж. И нитевидная, соблазнительная связь, направляющая нас друг к другу. Обе наши жизни были разрушены в результате несчастного случая. Мы оба были вынуждены собраться и двинуться дальше несмотря на то, что нас все ещё покачивало.
Вот почему я вырвал свечу зажигания из машины того пьяного кретина. Потому что если бы позволил ему убить кого-то той ночью, то этого оставило бы еще одну черную метку в моей душе, где было и без того темно. И это меня чертовски напугало.
Делэни не понимала, как много у нас общего. Это секрет, который я не мог ей рассказать, не мог никому рассказать. Секрет, который я вложил в текст песни, которую был не в состоянии петь. Песни, которую исполнила Делэни, будто она была ее собственная. Но между мной и девушкой огромная разница.
Она не ответственна за несчастный случай.
Она никого не отправила в раннюю незаслуженную могилу.
Она не была убийцей.
До сегодняшнего вечера я не знал, каково это быть повернутым на ком-то, быть более пьяным от улыбки, чем от выпивки. Я не был глупцом. Я не любил Делэни. Но с ней я смог увидеть связывающую нить.
Просто не знал, резать ли ее ближайшим ножом или распутывать медленно, следуя за ней, куда бы она ни вела.
Это был самый лучший час в моей жизни. Даже несмотря на то, что все закончилось не так, как я хотел: быть утопленным в сладком лоне Делэни с ее обернутыми ногами вокруг меня, ощущая ее вкус на своем языке, пока мы вместе не достигли бы нирваны.
Если бы я считал, что Делэни просто играет в недотрогу, я бы набрал Тревиса и вытолкал ее из моего дома, из моего тура, из моей жизни.
Но я то знал, что это не так. Дрожащий подбородок Делэни, единственная слеза, которую, как она думала, я не замечу, то, как она попросила меня трахнуть ее, как будто предлагала себя в качестве какого-то жертвенного ягненка... Я вздрогнул, прижимая ладони к своему лицу. О чем я только думал?
Не думал. По крайней мере, не той головой. Пока аппетитное тело Делэни было подо мной, мне было насрать на контракты, концерты, обещания или тюрьмы.
Невинность, приправлявшая ее губы, заставляла закипать мою кровь с каждым поцелуем.
Сердитый крик вырвался из моего горла, пока я тер голову, втирая шампунь словно безумный. Слова Делэни проделали дырки в моих барабанных перепонках, пронзили кожу и череп, чтобы обосноваться в моей голове. Она не играла в недотрогу. Она вообще не играла.
Возможно, в этом и была проблема. Я был игроком. В жизни, на сцене, везде. А Делэни – нет. Делэни как милый малыш, который вытянул неудачный жребий.
Мы собирались быть неразлучными следующие сто восемьдесят дней, плюс-минус, и я уже украл все ее карты. Узнает ли она меня получше к концу?
Наверное, нет.
Какой-то редактор, который хотел увеличить продажи журналов, провозгласил меня королем рока.
Это вряд ли.
Я был преступником. Клоуном. Претендентом на трон.
И, возможно, причиной слез Делэни было то, что она видела меня насквозь, инстинктивно вычислив хаос и разруху, которые следовали за мной. Не хотела в этом участвовать. Иметь с этим что-то общее.
Слова песни, которую я еще не написал, обернулись вокруг моей груди, ритм моего пульса – низкий, зловещий бит, который я видел, словно заметки на диаграмме аккордов. Я впечатал хромированную ручку обратно в кафельную стену, отключив воду с большим усилием, чем было необходимо. Обернув полотенце вокруг талии, я затаил дыхание, когда проходил мимо двери Делэни, будто был на кладбище, слегка отступая, и направился в небольшую звуковую комнату, которую построил на нижнем уровне моего дома. Музыка была единственным, что поддерживало меня, единственным местом, где я мог разгружать каждую сумасшедшую, дерьмовую, замечательную, ужасную мысль, захламляющую мой разум. Мысли становились словами, слова – текстами. И в правильном сочетании слова превращались в целые песни.
Мне нужна тетрадь и гитара. Как можно скорее, прежде чем мелодия в моей голове исчезнет и слова ускользнут за пределы досягаемости. Такое было не часто, что песня прорывалась через мой разум в необходимости быть услышанной. Много лет назад идеи приходили легко, как правило, после первого выпитого бокала ночью. Или утром. Грустные отражения моей реальности эхом отдавались в каждом слоге, а неотесанность первых песен привела «Nothing but Trouble» к славе.
Что бы ни произошло между мной и Делэни, оно все еще будет там утром. А может и нет. Сегодня вечером я напишу об этом, а завтра столкнусь с этим.
Хотел бы знать, что с этим делать.
Но не знал. Не имел ни малейшего представления.
Глава Десятая
Делэни
Натянув одеяло на голову, я упорно игнорировала шум беспокойного прибоя, ведущего борьбу с тихоокеанским побережьем. И стук в мою дверь.
Вместо этого я цеплялась за остатки сна, отчаянно пытаясь скрыться обратно в своем бессознательном состоянии, где была обернута руками Шейна, его дыхание наполняло мои уши, а его рот оставлял огненные следы на моей коже.
В какой-то момент во время моей, в основном бессонной ночи, до меня, наконец, дошло, что мерцающая нить возможности, которую я чувствовала с Шейном, значила больше, чем слепое следование набору правил, в создании которых я не принимала участия. Следующие шесть месяцев пройдут независимо от того, буду я проводить ночи с Шейном или нет. Можно рискнуть и максимально использовать время вместе. Иначе гарантирую, что буду несчастна.
Похоже на карточную игру, но если Шейн Хоторн не стоил риска, то никто не стоил.