Король Рока
Шрифт:
Мое прозрение, возможно, пришло слишком поздно. За пределами этого уютного кокона моя реальность была наполнена горем и виной. И кучей сожалений. Что если Шейн станет одним из них?
– Делэни, – дверь тихо приоткрылась, голова Шейна появилась в проеме. – Ты проснулась? – спросил он громким шепотом.
Я нехотя открыла один глаз, щурясь от яркого калифорнийского солнца. Вчера забыла закрыть шторы.
– Да, – нет. Проснувшись, даже моя реальность была похожа на сон.
– Доброе утро, – веселый тон Шейна застал меня врасплох, учитывая, как закончилась прошлая ночь. Плавки низко висели на худых бедрах мужчины, капельки соленой воды все еще цеплялись за его четко очерченный пресс.
Я снова перевела взгляд к его лицу, заметив, что густой клубок его волос был откинут назад и с него стекает вода. Ни один мужчина не должен быть таким красивым.
– Была уже в душе?
– Сейчас почти десять.
Работая в ресторане, я привыкла задерживаться допоздна, поэтому обычно сплю до одиннадцати, если только не надо выходить на бизнес-ланчи. Поскольку меня еще не уволили, технически Шейн все еще мой начальник. Босс с янтарными глазами и ресницами, за которые большинство девушек готовы убить. И, конечно, с этим прессом.
Решила побороть себя и что-то сказать, выяснить, каким образом могу быть полезной.
– Ты что-то хочешь? – меня, может быть? Его присутствие изменило энергию в комнате, добавило заряд океанскому ветру, дующему через открытое окно. Каждая моя частичка желала, чтобы он подошел поближе, следуя этой странной бесспорной нити между нами, пока бы не оказался в моей кровати.
Бабочки вспорхнули и закружились в животе, их нетерпеливые крылья заставили мое тело покалывать в тех местах о которых я даже не знала. Все бы отдала, чтобы поймать их всех до единой в сачок и отпустить с балкона, наблюдая, как они улетают далеко-далеко. Потому что так себя чувствовать совершенно нет ни малейшего желания. Несбалансированной и возбужденной. Нервной и неуверенной в себе. Воодушевленной человеком, чье присутствие в моей жизни было только временным.
– О чем ты сейчас думаешь? – на первый взгляд вопрос казался безобидным. Но полные губы Шейна, один угол которых был приподнят однобокой улыбкой с сияющими озорством глазами, добавили еще один слой смысла. Мне захотелось поднять покрывало в приглашении, но я еще даже не почистила зубы, и только вчера вечером разревелась у него на руках.
– Завтрак? – скрипнула я, мой живот поддержал меня скромным урчанием.
Улыбка Шейна спала, он оттолкнулся от дверного косяка.
– На самом деле, я уже опаздываю на встречу. Как твоя нога?
Моя нога?
– О, – совсем об этом забыла. Сев, я перекинула ноги через край матраса и осторожно встала. Почувствовала лишь легкое подергивание, но это все. – На самом деле, неплохо, – я повернулась лицом к Шейну. – Должно быть, у меня была прекрасный медбрат.
Взгляд Шейна взметнулся вверх от моей ноги, остановившись на то, что с натяжкой можно назвать «пижамой».
– Отлично, – бросил он, возможность диалога находилась под контролем его сжатой челюсти. – Я вернусь через несколько часов. Тебе нужно проверить свою электронную почту. Пайпер прислала нам детали для нескольких появлений сегодня вечером.
– О, ладно. Спасибо, – Шейн ушел, а я, сдувшись, села обратно. Стоило бы праздновать – меня не уволили. Но нет.
Не было необходимости слышать рев его машины, выезжающей с подъездной дороги, чтобы понять, что он уехал. Когда я заползла обратно под одеяло, то отсутствие Шейна было таким же ощутимым, как черная дыра. Мне больше не хотелось есть. Вместо этого я жаждала еще одного шанса, или, может быть, возможности начать все сначала.
Если бы мама была жива, я бы уже болтала с ней по телефону. Когда я росла, то всегда была больше папиной девочкой. Покинув дом, то, наконец, поняла, как сильно я нуждалась в ней в качестве слушателя обо всех моих решениях. Она не указывала, как стоит поступить, а помогала мне докопаться до сути того, что я действительно хотела. У моей матери был способ сделать ответы простыми, даже очевидными.
Я бы все отдала за один разговор с ней прямо сейчас.
Я так по ней соскучилась. И мне некого винить, кроме себя.
Чайка приземлилась на перила за моим окном, ее серый клюв застучал по сетчатому экрану.
– Уходи, – пробормотала я.
Она закричала, махая крыльями. Еще одна птица полетела вниз, и я стала наблюдать, как они красовались друг перед другом, издавая достаточно шума, чтобы вести целый разговор. Через несколько минут они улетели вместе, паря и ныряя. Свободные.
В отличие от моего отца.
Я не могла уничтожить свой единственный шанс помочь единственному родителю, который у меня остался.
Со стоном я сбросила покрывало. Какими бы не были мотивы Шейна, у меня есть работа. Погрязать в сожалениях было роскошью, которую я не могла себе позволить.
Я взяла телефон с тумбочки. Он был мертв, но как только я подключила его к зарядному устройству, он ожил, запищал и завибрировал, как эпилептик с синдромом Туретта. У меня даже не было возможности увидеть, что его так взволновало, прежде чем он начал звонить.
– Привет, Пайпер.
– О. Мой. Бог. Ты чертовски великолепна. Поверить не могу, что сомневалась в тебе!
Я вздрогнула, держа телефон подальше от уха.
– Фотографии получились неплохими? – уточнила я, предполагая, что она говорила о моем первом опыте с папарацци перед рестораном. Пайпер провела почти час, обучая меня как стоять, как улыбаться, как наклонять голову и что делать с руками. Получить хороший снимок оказалось не так уж легко.
– Неплохие? Они потрясающие. Ты в этой маленькой, едва заметной ночнушке и Шейн с голой грудью с тобой на руках. Вооооу. АХ-ре-нен-ные!
Я прижала телефон к уху, чувствуя головокружение.
– Подожди, что? Я имела в виду ресторан. Про какие фото...
– Те, что с пляжа. Должно быть, кто-то из пиарщиков Шейна там был. Просто блистательно, если интересно мое мнение.
Меня вдруг зазнобило, и я прижала одеяло к груди. Мне не хотелось продолжать этот разговор. Честно говоря, я никогда больше не хотела говорить с ней, Тревисом или Шейном.
Тупо еще одна фотосессия.
Мы были на волосок от занятия любовью. Все это было уловкой, пиар-ходом? Разве Шейн позволил мне бежать к нему, валяться голой на песке, зная, что кто-то запечатлевает каждый страстный момент на пленке? Все ли это было инсценировано, чтобы дать таблоидам несколько фотографий парочки?