Король Рока
Шрифт:
Разочарование и отвращение варилось в моем животе, захламляя легкие, повреждая сердце. Мне стоило догадаться. Надо было догадаться с первого момента, как Тревис привел Делэни в свой дом, и она посмотрела на меня.
Делэни понимала меня. И я позволил ей проникнуть внутрь меня. Рассказал ей все. И она никуда не убежала. Она осталась.
Я так чертовски глуп.
Да, Делэни хорошо меня понимала. Потому что была мной.
Но я совсем ее не знал.
Она жила в паутине лжи. Лжи, которая все еще закручивалась.
«Два плохих дела не будут одним правым» было одним из любимых высказываний моей матери.
Стоя в лифте, я усмехался. Тогда какого хрена последние несколько месяцев с Делэни были такими правильными?
Она заставила меня снова чувствовать. Жаждать будущего, которое я видел в этих великолепных узорах синего и зеленого, ее глаза сияли, как маяк на ангельском лице.
Я остановился, как только ступил на улицу, и это было не из-за вспышки десятков камер сотового телефона, фиксирующих мой отъезд.
Я чертовски любил ее. Я любил Делэни Фрейзер.
И она любила меня.
Твою мать.
Головокружение одолело меня и ощущение, что Делэни была просто еще одним наказанием за то, что я сделал, закручивались вместе. Я прижал руку к животу, чувствуя себя опустошенным.
Проскользнув обратно в машину, припаркованную всего в нескольких футах от входа в отель, я провел рукой по рту, как будто это могло бы стереть горечь, наполняющую его. Пайпер сидела на заднем сидении, большие пальцы и глаза были прикованы к «iPhone».
Я упал на прохладное кожаное сиденье, чувствуя себя раздавленным предательством Делэни. Пайпер подняла бровь и отложила телефон в сторону.
– Я так понимаю, поздравления не принимаются?
Сердитый смех булькнул из моего горла, я выглянул в окно, мои глаза сразу же направились к самому высокому этажу. Даже сейчас, все, чего я хотел, это вернуться к Делэни, взять ее на руки и держать, пока не забуду все, что она только что сказала. Она велела мне жить в моей правде, смотреть в лицо всему и всем, от кого я когда-то бежал. Что за хрень!
Теперь я убегал от нее.
Я отвернулся от окна и уставился на Пайпер.
– В этой машине есть виски?
Делэни
Я не выходила из комнаты. Не могла. Вместо этого я провела остаток ночи, уткнувшись лицом в одеяло, которое все еще пахло Шейном. Глубоко, с тоской вдыхая запах. Отчаянно надеясь, что он вернется. Осознавая, что он этого не сделает.
Только когда солнце начало ползти над горизонтом, превращая неповоротливые силуэты зданий, окружающих отель, в огромные серые надгробия, сон, наконец, пришел. Я попала в его объятия, благодарная за передышку от боли, разрывающей меня надвое. Но даже тогда, я не смогла от неё скрыться. Она пульсировала в пустоте моих легких,
Пока я лежала, тяжело дыша, боясь вернуться ко сну, боясь полностью проснуться, я услышала шум, который звучал как щелчок считывателя ключей. Я мгновенно вскочила.
– Шейн, – крикнула хриплым обнадеживающим тоном.
И только тишина стала мне ответом.
Оставив пустую кровать, чтобы провести расследование, я увидела безобидный конверт, криво просунутый под дверь. Мое полное имя было четко напечатано посередине, отправителя не видно. Я заглянула в замочную скважину в надежде мельком увидеть курьера, но никого не обнаружила. Тот, кто толкнул послание под дверь, исчез.
Живот скрутило от страха, когда я потянула за край конверта, и слова в левом верхнем углу попали в поле зрения. «ТРЕВИС ТАГГЕРТ&Ко».
Мягкое хныканье вырвалось из моих губ, я извлекла аккуратно сложенную канцелярскую бумагу через незапечатанную заднюю сторону. Разворачивая письмо, в моих ушах был слышен звук пульсации крови. Оттуда выпал чек, медленно порхая на ковер перед приземлением, лицом вверх на мои босые ноги. С большим количеством нулей, чем я когда-либо видела на квитанции с моим именем.
Пока я читала короткий абзац, то стояла неподвижно и тихо.
«Прилагаемый чек содержит все денежные средства, причитающиеся Делэни Фрейзер, включая бонус за трудолюбивость. Соглашение о неразглашении остается в силе. Никаких дальнейших контактов с клиентом не требуется. Спасибо за вашу службу».
Подписи нет.
Меня атаковала боль, вонзающиеся осколки были так остры, что я опустила глаза вниз, ожидая, что моя кожа будет в ранах. Премия за трудолюбивость? Спасибо за вашу службу?
Я вздрогнула, таращась на слова на хрустящей странице, пока они не размылись, затем скомкала бумагу в шар и бросила через комнату. Он должен был издать такой же громкий звук, как метеорит, падающий на землю. Он должен был взорваться, как граната, выбив окна и превратив номер в огненную, зияющую дыру.
Но ничего из этого не произошло.
Сморщенный пергаментный комок пролетел не очень далеко и мягко приземлился. Не причинив вреда. Не имея абсолютно ничего общего с повреждениями, которые нанес моему сердцу.
Слезы навернулись, и они были не такими уж скромными. Мучительные рыдания вырвались из моей судорожной грудной клетки, скобля по моему горлу и разрушая тишину. Я притянула колени к груди, покачиваясь взад и вперед, пока горячие слезы текли по лицу. На вкус они были горькими, а не солеными, я вытерла их рукавом махрового халата.
Сквозь завесу гнева я боролась с желанием разорвать чек. Слова в сопроводительной записке, возможно, были ядовитыми, но я уверена, что заработала эту непристойную сумму, смотрящую на меня. Не на своей спине, а своим сердцем.