Король Серебряной
Шрифт:
– А теории?
– Мы имеем дело с голыми фактами. Разведчики усваивают эту истину в самом начале своей карьеры. Сначала факты, а уж потом теории, мисс Колсон. Теперь извини, но я, пожалуй, уберу мясо в холодильник и займусь делами.
– Делами?
– удивленно спросила Доротея.
– Шаттл вернется через четыре дня, так у нас заведено. Я должен подготовить образцы и результаты анализов, а также составить карты разведанных районов, прежде чем перебраться в другое место. Отдохни немного. Первый день всегда самый трудный. Поешь чего-нибудь. У кухонного робота стандартная программа.
– Черт тебя побери!
– взорвалась Доротея.
– Я еще
– Да брось! Ты многое угадала. Мне нравится одиночество. Я плохо переношу общество других людей. А если тебе кажется, что это неправильно, ты имеешь полное право высказать свое мнение. Просто я так устроен, тут ничего не поделаешь. Мы с тобой разные, вот и все!
Лэмпарт убрал мясо в холодильную камеру и отправился наверх, чтобы снять комбинезон, в котором чувствовал себя ужасно неуютно. Ремень с мешочками он оставил в мастерской. Спустившись вниз, надел его и посмотрел на карту, пытаясь решить, какой район лучше выбрать сегодня. Джон так увлекся, что не заметил, как Доротея подошла и встала рядом.
– Точки обозначают места, где я уже побывал, - объяснил он.
– И что я там нашел.
– Они все расположены по границе скал. Почему ты не исследовал пески среди холмов?
– Нет необходимого оборудования. Я могу разведать только залежи ископаемых вокруг скал. Ну и, конечно, строить догадки.
– Месторождения действительно богатые?
– Все не так просто, - осторожно ответил Лэм-парт.
– Образцы, которые я изучаю, в соответствии с традиционными стандартами считаются исключительно богатыми. Но планета представляет собой необычный случай. В добычу ископаемых придется вложить огромные деньги - нужно специальное и очень дорогостоящее оборудование. Следовательно, чтобы предприятие не оказалось убыточным, месторождения должны быть чрезвычайно богатыми. По моим оценкам ситуация такова, что разработка не принесет необходимых прибылей. Впрочем, я еще только начал.
– Лэмпарт отвернулся от карты.
– Я должен провести здесь шестьдесят дней. Потом перебраться в другой район. И так далее. Исследования предположительно займут два года.
– Два года в полном одиночестве? Разве тебе не страшно?
– Я проработал разведчиком десять лет. В полном одиночестве. И чувствовал себя прекрасно. Тебе это трудно понять. Я же сказал - мы разные.
Лэмпарт взял меч и копье. Неожиданно Доротея мягко прикоснулась к его руке.
– Позволь мне пойти с тобой.
– Зачем? Что ты умеешь?
– Ничего, наверное. Буду смотреть… Я хочу понять. Ну, пожалуйста, Джон.
– Да ради бога! На, держи.
– Он протянул ей копье.
– У меня есть еще один меч, сделал в самом начале, хотя и не очень удачно.
– Покажи. Я немного училась владеть оружием… и стрелять из лука. А вот держать в руках копье мне не приходилось.
– Ладно.
Лэмпарт принес свой первый меч. Доротея уверенно взяла его в руки, размахнулась и недовольно поморщилась.
– Слишком тяжелый… вот здесь.
– Девушка показала на место у самой рукояти.
– Он должен вращаться вокруг центра тяжести так, чтобы вес распределялся равномерно. Тогда считается, что оружие хорошо сбалансировано.
– Я знаю!
– огрызнулся Лэмпарт.
– Другое дело - смастерить самому!
– Он с трудом справился с раздражением и спросил: - Ты умеешь стрелять из лука?
– Немного. А ты сможешь его сделать?
– Надеюсь.
– Лэмпарт начал спускаться по трапу, держа копье в руке и закрепив меч на ремне.
– Но я бы хотел использовать местные материалы.
– Он помахал в воздухе копьем.
– Это когда-то было веткой дерева. Я выпарил всю влагу. Получилось здорово, не хуже твердого сплава. Только вот гнуться не хочет. А мне еще не удалось найти дерево, от которого я мог бы отрубить прямую ветку.
– Ты и в самом деле намереваешься здесь жить? И ни от кого не зависеть?
– Я так привык. Пару раз я разговаривал с другими разведчиками. Они иначе смотрят на проблему одиночества и частенько берут с собой книги, фильмы и прочие штуки. И с нетерпением ждут возвращения на базу.
– Лэмпарт ухмыльнулся своим мыслям.
–
А я с нетерпением жду, когда останусь наедине с самим собой.
– Ты не любишь людей, да?
– Я не в силах их долго выносить. Может быть, мне просто не повезло и я не встретил тех, кто достоин уважения. Все, с кем я знаком, думают только о себе, хвастаются и притворяются, - наверное, таким способом хотят оправдать свое существование на свете. Мне их трудно понять, но я не считаю себя важной персоной.
– Лэмпарт обвел рукой горы и холмы, показал на звезды за мчащимися по небу тучами.
– Все это было здесь до меня и останется, когда я умру.
– Невеселая мысль.
– А для меня - нормально. Знаешь, я отношусь к происходящему так, будто мне посчастливилось получить билет на чудесный спектакль, конца которого я не увижу. Нужно сделать как можно больше, по крайней мере, постараться как можно больше увидеть и понять. И конечно же получать при этом удовольствие! Я не настолько тщеславен, чтобы считать себя важнее окружающего мира.
– Ты часто употребляешь слова «тщеславие» и «самомнение». И меня назвал тщеславной.
– И что?
– спокойно поинтересовался Лэмпарт.
– Разве я ошибся? Все твои желания и прихоти удовлетворяются. Тебе повезло в жизни. Но ты решила завладеть и мной. А человек не имеет права «владеть» другими людьми. Ему принадлежит только его собственная жизнь.
– Пустые слова, Джон. Для чего я существую на свете, если ничего не значу для окружающих?
Они свернули чуть в сторону, чтобы обойти одиноко торчащий из песка валун. Скалы уже были совсем близко, и их силуэты вырисовывались на фоне пурпурного неба. Лэмпарт немного помолчал, прежде чем ответить.
– Такое впечатление, будто сама по себе ты не имеешь никакой ценности, а люди тебе нужны, чтобы обрести значимость. У тебя есть имя. Ты чья-то дочь. Судьба дала тебе богатство, положение и даже известность. Но что такое ты сама?
– Вопрос, на который ищут и не могут найти ответа философы. Я - это я. Что тут сложного?
– Ты говоришь о связи с другими людьми, - настаивал на своем Лэмпарт.
– Разве ты можешь что-то значить для окружающих, если сама не являешься личностью, если не знаешь, что ты такое? До тех пор пока ты нуждаешься, чтобы другие оправдывали твое существование, ты никогда не будешь цельной натурой. Разве я не прав?
– А что ты такое?
– резко спросила Доротея.
– За меня на твой вопрос ответил Омар Хайям. Люди всего лишь пешки в игре, подчиненной собственным правилам. От нас ничего не зависит. Жизнь движется вперед, словно река, стекающая по склону горы, потому что так устроен мир. Я тоже пешка, когда перст Судьбы застынет возле моего имени, я покину этот мир - и все. А пока мне хочется увидеть и сделать как можно больше, я же тебе говорил. Если остальные понимают порядок вещей по-другому… что ж, мне их жаль. Но я ничего не могу изменить, не так ли?