Король Теней
Шрифт:
Это заявление было выше его понимания. Она снова пригласила его войти, и он переступил порог, оказавшись в прохладе ее магазина.
— Je te trouve un altra piume [58] , — сказала она и подошла к одному из шкафов, где сняла крышку с маленькой корзинки. Повернувшись, она подняла повыше белое перо, украшенное чем-то похожим на золотую краску. — Je pense que c’est pour toi, si beau [59] , — сказала она. ДеКей понял ее улыбку
58
Я найду тебе еще одно перо (фр. + ит.)
59
Я думаю, оно как раз для тебя, такое красивое (фр.)
— Очень хорошо, — ответил он.
Апаулина подошла к нему, словно видение из сна, воскресшее наяву. Его первой мыслью было отступить, потому что он не любил, когда кто-то подходит слишком близко, однако она оказалась рядом довольно быстро, а он не успел сделать шаг назад. А, возможно, просто не захотел.
Апаулина протянула руку, сняла шляпу с его головы, воткнула острый кончик пера в ткань и вернула шляпу на место, чуть сдвинув ее набок.
— La. Beaucoup beau. [60]
60
Вот. Очень красиво (фр.) [Во французском языке скорее использовалась бы конструкция tr`es beau, однако в данной книге французский язык не классический, а в смеси с итальянским, поэтому некоторые конструкции могут звучать иначе, даже если это грамматически неправильно].
— Спасибо, — хрипло ответил он и вздрогнул, поняв, что не принес ничего, что можно было бы обменять на оказанную услугу. Нет… не совсем так, ведь у него была маска с лунными камнями. Он погрузил пальцы в размягченный воск вокруг одного из камней на подбородке и уже начал вытаскивать его, когда Апаулина коснулась его руки.
— Non, non [61] , — сказала она. И, сделав еще одно усилие, чтобы выудить из памяти чуждые слова, добавила: — Слишком красиво.
61
Нет, нет (фр.)
— Мне нечем тебе заплатить. — ДеКей знал, что его слова не будут поняты до конца, но он надеялся, что она поймет все по тону голоса.
Казалось, все, что он может сейчас видеть — это ее лицо — лицо Дженни из далекого прошлого. Оно заполнило собой весь мир, все его существо. Он не смог сдержать дрожь, когда она приложила руку к щеке его маски.
— Красивый, — сказала она. — Sous? [62] — И с этим вопросом она просунула кончики пальцев под край маски, будто хотела приподнять ее.
62
Под [ней] (фр.)
ДеКей пришел в себя и отступил на шаг, его сердце бешено заколотилось. Он понял, что она просила в обмен на новое перо: показать, что там, под маской.
— Нет, — выдохнул он. Ему хватило сил лишь на умоляющий шепот.
— Je pense... [63] — Апаулина помедлила и попробовала найти другие слова. — Я думаю, — пробормотала она, — очень… добрый.
— Нет, — повторил он, — ты не должна этого видеть.
Она снова приблизилась к нему, на этот раз коснувшись его здоровой щеки.
63
Я думаю (фр.)
— Я… — И снова потребовалось мгновение, чтобы подобрать слова. — Хотела бы…
ДеКей задался вопросом, неужто она предполагала, что скрытая половина лица похожа на здоровую? Она ведь не знала, какое уродство прикрыто этой маской! Когда-то его лицо было красивым, но теперь… его правый глаз был выжжен едкой жидкостью, он остался потухшим и слепым. Вряд ли она сочтет это зрелище красивым.
— Уродство, — хрипло прошептал он.
Поняла ли она это слово? Он не знал, но она покачала головой и произнесла:
— Не может быть.
Тогда он покажет ей. Да. Он внезапно решился. Он покажет ей, и это положит всему конец, развеет воспоминания о давно умершей девушке, пресечет его желание все исправить — что, конечно же, было совершенно невозможно, ведь прекрасное лицо Апаулины не было лицом Дженни, которая стала старше и осталась целой и невредимой. Пришло время покончить с иллюзиями.
— Хорошо, — сказал ДеКей, тут же почувствовав, как по его телу потекли струйки пота.
Он заложил руки за голову и нащупал пряжки кожаных ремешков.
Расстегнулась одна пряжка… затем вторая. Его пальцы дрожали.
Последняя пряжка был расстегнута.
ДеКей поднял маску, прежде чем она упала и медленно, очень медленно убрал ее с лица, приготовившись к крику, который — он знал — обязательно последует.
Всего мгновение на лице Апаулины ничего не отражалось.
А затем она улыбнулась и сказала:
— Красивый.
Он отшатнулся. Сердце едва не выпрыгнуло из груди. Неужели она не видела его обезображенного лица, покрытого рябью шрамов и изрытой воронками плоти?
Он увидел ручное зеркальце, лежащее на рабочем столе Апаулины, и бросился мимо нее, чтобы поднять его перед собой. Изображение, которое он обнаружил там, проплыло перед его глазами: размытое пятно, которое превратилось в лицо. Его лицо... каким оно было до того дня и выплеска кислоты из маленькой коричневой бутылочки. Его лицо… целое и, да, красивое. За исключением того, что он не мог видеть правым глазом, хотя в зеркале он был блестящим и живым. ДеКей знал, что это была иллюзия… мираж… обман разума. Он видел то, что хотела увидеть Апаулина. Видел то, что она сказала ему.
Красивый.
Почему-то смотреть на себя прежнего в зеркале было страшнее, чем видеть свое обезображенное лицо. Ему казалось, что он теряет рассудок. Или же Корбетт был прав насчет этого острова — у него была сила искажать разум, и вот доказательство. Он искажает не только разум ДеКея, но и разум Апаулины. И, вероятно, всех здесь, включая короля Фавора.
Пока эти мысли крутились в его мозгу, отражение начало меняться, правая сторона лица посерела, кратеры и шрамы показали себя, растекаясь, как струйки чернил по потрескавшемуся пергаменту. ДеКей тут же отложил зеркало и отчаянно прижал маску к лицу.