Король-ворон

Stiefvater Maggie

Тем не менее, способ борьбы с тьмой существовал за пределами силовой линии. Он был многогранен, неопределен и труден для понимания. И развязка была очевидной.

– Они что, должны работать вместе? – недоверчиво спросила Калла.

– Тут так говорится, – ответила Мора.

Джими потянулась за бутылкой с виски, но та была пустой:

– А мы не можем разобраться с этим сами?

– Мы всего лишь люди, – пояснила Мора. – Обычные люди. А они особенные. Адам связан с силовой линией. Ронан – сновидец. Блу усиливает их способности.

–

Но богатенький Рич – обычный, – отметила Орла.

– Да, и он умрет.

Женщины снова склонились над выкладкой.

– Это значит, что она еще жива? – спросила Мора, показывая на карту в одной из веток – Королеву мечей.

– Вероятно, – буркнула Калла.

– Это значит, что она уйдет? – Орла ткнула пальцем в другую карту, имея в виду какую-то другую женщину.

– Похоже на то, – вздохнула Мора.

– А это значит, что она вернется? – поинтересовалась Калла, указывая на третью карту, относившуюся к еще одной женщине.

– Вероятно! – взвизгнула Гвенллиан, вскакивая из-за стола. Она завертелась на месте, вскинув руки к потолку. Никто больше не мог усидеть за столом. Калла отодвинулась прочь: – Я принесу еще выпить.

Джими одобрительно хмыкнула:

– Если это конец света, то я бы тоже выпила.

Когда все отошли от стола, Мора осталась, разглядывая отравленную ветвь карт Артемуса и самого Артемуса, сгорбившегося в своем кресле. Мужчины из волшебного леса больше ее не привлекали, но она еще помнила, как любила его. Однако этот Артемус потерял всякое значение для нее.

– Артемус? – позвала она тихо.

Он не поднял головы.

Она коснулась его подбородка. Он вздрогнул, уклоняясь от прикосновения. Она подняла его голову вверх, чтобы посмотреть ему в глаза. Он никогда не был особо разговорчив, да и сейчас не спешил говорить. Он выглядел так, словно больше не вымолвит ни слова, если в этом не будет необходимости. С того дня, как они оба выбрались из пещеры, Мора не задала ему ни единого вопроса о том, что произошло за годы их разлуки. Но сейчас она спросила: – Что с тобой случилось? Что сделало тебя таким?

Он закрыл глаза.

Глава 2

– Куда, черт возьми, подевался Ронан? – спросил Гэнси, эхом повторяя слова, произнесенные тысячами людей с тех пор, как человечество изобрело речь. Выйдя из учебного корпуса, он запрокинул голову назад, глядя в небо, словно Ронан Линч, сновидец, боец и прогульщик, каким-то образом мог пролетать над ними. Не пролетал. Глубокую синеву над студгородком прорезал лишь одинокий самолет. По ту сторону железного забора шумел городок Генриетта, издавая множество звуков шумных повседневных дел. По эту сторону студенты академии Эгленби издавали звуки непродуктивного дневного безделья.

– Он вообще был на технологии?

Адам Пэрриш, чародей и

загадка, студент и логик, мужчина и мальчик, перевесил под завязку загруженную сумку на другое плечо. Он не мог привести ни единого довода, почему Гэнси считал, что Ронан вообще был где-то поблизости. После целой недели, занятой волшебными пещерами и таинственными спящими существами, Адаму приходилось собирать всю волю в кулак, чтобы сосредоточиться на учебе, а ведь Адам был самым мотивированным учеником в их компании. Ронан же регулярно появлялся разве что на латыни, а теперь, когда всех учеников, ходивших на латынь, потихоньку перевели в дополнительную группу по французскому, что могло держать его здесь?

– Так он был на технологии? – продолжал допытываться Гэнси.

– Я думал, это риторический вопрос.

Гэнси выглядел сердитым ровно столько, сколько потребовалось бы поздней бабочке, чтобы пролететь мимо них на осеннем ветру:

– Он даже не пытается.

Прошло чуть больше недели с того дня, как они достали из пещеры Мору, мать Блу, и Артемуса… отца Блу? Три дня как они посадили Роджера Мэлори, старого друга Гэнси из Британии, на самолет домой. Два дня в школе на этой неделе.

И Ронан не явился ни на одно занятие.

Дурная трата времени? Да. Целиком и полностью ответственность Ронана Линча? Безусловно.

За спиной у них шумно прозвенел звонок, опоздав к фактическому окончанию урока на две минуты. Звонок в школе был солидный – большой колокол с веревкой, и звонить в него в конце каждого урока должен был подходящий, достойный ученик. Из-за этого двухминутного разрыва Адам Пэрриш преждевременно старел. Он любил, когда люди выполняли свою работу как следует.

– Скажи что-нибудь, – попросил Гэнси.

– Этот звонок.

– Да, все ужасно, – согласился Гэнси.

Друзья сошли с дорожки и направились к спортплощадкам. Это расстояние от учебного корпуса до Грубер-холла было истинным подарком, целых десять благословенных минут, чтобы подышать воздухом и насладиться солнечным светом в перерыве между уроками. В целом Адаму было комфортно в студгородке; предсказуемая рутина была для него сродни колыбели. Учиться как можно лучше. Ходить на уроки. Поднимать руку. Отвечать на вопрос. Уверенно продвигаться к выпуску. Другие одноклассники жаловались на объем работы. Работа! Работа – остров, к которому Адам плыл по штормовому морю.

Море и впрямь штормило. На силовой линии у них под ногами копошились чудовища. Сквозь руки и глаза, отданные Адамом на откуп Кэйбсуотеру, прорастал лес. А Гэнси должен был умереть еще до апреля. Океан волновался, и Глендауэр был островом в нем. Разбудить его означало получить исполнение желания, а желание заключалось в спасении жизни Гэнси. Этому заколдованному королевству нужен заколдованный король.

В прошедшие выходные Адаму дважды снилось, что они уже нашли Глендауэра и теперь искали его снова. В первую ночь ему приснился кошмар. Во вторую – сон, принесший ему облегчение.