Король Восточной долины
Шрифт:
Парень вновь легко пожал плечами.
– Поставки для ресторана, принимаю по описи и лично. Знаешь, после некоторых инцидентов перестал доверять наемным работникам… – он демонстративно вздохнул, – Если честно, я надеялся, когда ты откроешь ресторан, спросить у тебя несколько советов. У тебя в этом деле опыта больше, чем у меня.
– Если ты сейчас вспомнишь про метрдотеля Арчибальда Молле, я тебя пристрелю, – очень ровно и спокойно уведомил его собеседник и, неожиданно осененный какой-то мыслью, чуть склонил голову набок, сужая темные глаза, – Впрочем, ты можешь и оказаться мне полезен,
Дерек, судя по всему, совершенно не удивленный таким вопросом, согласно опустил подбородок.
– Слышал. Шон говорил, обсуждали они что-то с Полом и Кевином. Он высказался в том смысле, что Трес был психом, но… не понимаю, что тебе за дело до него. Я помню, кто такой Трес, он держал в страхе весь Чикаго, но ведь он мертв!
Молле задумчиво кивнул и, быстро облизав губы, кривовато ухмыльнулся.
– А если нет, то мне придется ему помочь… – негромко молвил он, – Извини, Рик, время не ждет. Мне надо успеть зарегистрироваться на рейс.
– Полететь с тобой?
Неожиданный, но совершенно искренний вопрос застал мужчину врасплох – как отвечать на него, он сразу не сообразил. Дерек, видимо, понявший, в какое замешательство поверг старого знакомого, виновато улыбнулся.
– Честно говоря, я бы не хотел, чтобы ты опять убивал кого-то… Верь или нет, Арчи, но я до сих пор отношусь к тебе, как к другу, и вовсе не хочу, чтобы ты опять возвращался к старому! Чем тебе досадил этот Трес, если он вообще на том свете?
Арчибальд на мгновение замялся, а затем, повинуясь внезапному порыву, подался вперед, ближе к уху собеседника, шепча прямо в него:
– Об этом меня просил Ди-Ре, Рик. И ему я не могу отказать… – он отстранился и, хмыкнув, издевательски хлопнул явственно растерянного парня по плечу, – А тебе со мной нельзя, парень, ибо, если ты пострадаешь, Доминик спросит с меня. А с ним мне общаться не хотелось бы.
***
Мотоцикл летел по темным ночным улицам, разгоняя светом фары мрак перед собой. Шон, завзятый мотоциклист, твердой рукой вел железного коня вперед, абсолютно уверенный в собственных способностях и силах. Кев, сидящий позади, отчаянно цеплялся за его пояс, и тихо злился на бывшего подчиненного, у которого не нашлось даже дополнительного шлема. Сам Рэдзеро этим средством защиты не пренебрег, и при учете остального своего облачения – темной рубашки и светло-синих джинсов, – выглядел довольно впечатляюще, что, впрочем, не являлось для его пассажира синонимом безопасности.
Мотоциклов Трес не любил. Не любил никогда, предпочитая четырехколесный транспорт, а сейчас, зная, что жить ему осталось всего ничего, не любил еще сильнее.
Нет, он знал, знал прекрасно, что Диктор – отменный мотоциклист, очень умелый и опытный и, пожалуй, в его способностях не сомневался ни капли. Он не доверял самому себе – отнюдь не был уверен, что не вылетит из седла на очередном крутом повороте, поэтому в Рэдзеро вцеплялся с такой силой, что искренне надеялся оставить ему на память несколько синяков.
Ночная поездка, ночная гонка осталась в памяти парня странной смесью безумной скорости и собственных сумрачных размышлений. Впрочем, к его счастью, длилась она не слишком долго.
На месте они оказались за считанные минуты, и Кев, кое-как сползая с мотоцикла около красивого большого особняка, укутанного тьмой, мысленно перекрестился, благодаря каких-то невнятных туземских богов за то, что остался жив.
Шон легким движением перекинул ногу через седло мотоцикла и, установив железного коня на подножку, уверенно приблизился к тяжелым, массивным воротам особняка, запертым на кодовый замок. Он встал так, чтобы заслонять собою панель ввода и быстрыми, привычными движениями ввел нужный код.
Трес, успевший за это время удовлетвориться пребыванием на твердой земле, только покачал головой.
– Не думал, что Галейн настолько тебе доверяет, – задумчиво вымолвил он и тихонько вздохнул, размышляя, что сам в прошлом таким абсолютным доверием Диктора не баловал. А впрочем, что было, то прошло.
Он решительно направился следом за спутником в приоткрывшуюся створку ворот и, оглянувшись на беспечно брошенный прямо у ворот особняка мотоцикл, негромко хмыкнул, предпочитая это никак не комментировать.
До дома добираться пришлось в практически полной темноте, ежесекундно рискуя ступить мимо аккуратной дорожки, ведущей от ворот, мимо которой Шон велел ни в коем случае не наступать. Пол, по его словам, терпеть не мог, когда топчут траву вокруг.
Кев в ответ недовольно огрызнулся и, вглядываясь в сумрак под ногами, с демонстративной аккуратностью последовал за спутником.
На крыльце, поднялись на которое по трем ступеням, они остановились. Кев, от темноты успевший уже изрядно устать, запнулся о первую же из этих ступеней и, практически упав, удержался только упершись ладонью в верхнюю из них.
Рэдзеро, неодобрительно качнув головой, протянул ему руку, одним решительным рывком поднимая на ноги.
– А теперь слушай внимательно, Кев, – он быстро глянул на запертую дверь и нахмурился, – Пол терпеть не может, когда его будят среди ночи, поэтому вероятность того, что он будет не в духе, чрезвычайно велика. Не жди от него приветственных объятий, и лучше помалкивай. Говорить буду я, я же все и объясню.
Трес пробормотал в ответ что-то нелицеприятное относительно излишне самоуверенных личностей и, дождавшись появления на губах Диктора острой, как бритва, улыбки, недовольно кивнул, разводя руки в стороны и всем видом показывая, что выбора лишен.
Шон, вполне удовлетворенный этим, усмехнулся и решительно надавил на кнопку звонка.
Звонить пришлось долго – хозяин особняка, так не любящий просыпаться средь ночи, сейчас пробуждаться намерен явно не был.
Впрочем, Рэдзеро был настойчив. Минут через пять, когда Кев уже недовольно переминался с ноги на ногу и готов был возмутиться, дверной замок, наконец, щелкнул. Дверь открылась, в коридоре вспыхнул свет, и взглядам ночных гостей предстал хозяин особняка.
Сонный, взъерошенный после сна, замерший на границе света и тени в одних штанах, он казался еще более смуглым, чем обычно, а по-прежнему болтающаяся в мочке правового уха серьга придавала ему еще большее сходство с цыганом.