Король замка
Шрифт:
— Вступая в брак, люди всегда на что-то рассчитывают.
Она снова засмеялась и сказала:
— До свидания, мисс. Я не еду. А то еще приведу вас в смущение какими-нибудь нетактичными расспросами… или взглядами. Как знать все заранее?
Она пришпорила лошадь и поскакала прочь. Ей не разрешали ездить одной, и я хотела ее догнать, но она была уже далеко: скрылась в небольшой роще.
Не прошло и минуты, как раздались выстрелы.
— Женевьева! — позвала я и пустила лошадь галопом. Подъехав к роще, я услышала ее крик. Ветки
— Женевьева, ты где? Что случилось?
Вдруг послышался ее задыхающийся, сдавленный голос:
— О, мисс!.. Мисс!..
Я нашла ее, ориентируясь по звуку голоса. Она спешилась, лошадь спокойно стояла рядом.
— Что такое? — начала я и вдруг увидела графа, распростершегося на траве. Рядом неподвижно лежал его конь. Куртка для верховой езды была залита кровью.
— Он… его… убили, — с трудом выговорила Женевьева.
Я спрыгнула на землю и наклонилась к графу. Меня охватил ужас.
— Женевьева, быстро скачи за помощью, — приказала я. — Ближе всего Сен-Вальен. Пошли кого-нибудь за врачом.
Она молниеносно повиновалась.
Последовавшие за этим минуты я помню смутно. До меня донесся глухой цокот копыт: это Женевьева выехала на дорогу.
— Лотер, — прошептала я, первый раз в жизни произнося его имя вслух. — Этого не может быть, я этого не перенесу. Все, что угодно, только не умирай.
Короткие густые ресницы. Тяжелые веки. Они опустились, как жалюзи, навсегда погрузив в темноту его жизнь… и мою тоже.
У меня в голове лихорадочно проносилось множество мыслей, но я не бездействовала. Приподняв руку графа, я с волнением нащупала пульс.
— Еще жив… — выдохнула я. — О, слава Богу… слава Богу. — Я всхлипнула и почувствовала безумное счастье.
Потом расстегнула ему куртку. Если бы пуля, как я думала вначале, попала графу в сердце, на груди зияла бы рана. Но раны не было. Откуда же кровь? И тут меня осенило. Он не ранен. Кровью истекала лежавшая рядом с ним лошадь.
Скинув с себя жакет, я свернула его валиком и подложила графу под голову. Он приходил в себя: немного порозовело лицо, дрогнули веки. До меня доносились мои собственные слова:
— Жив… жив… Слава Богу.
Я склонилась над ним, не отрывая глаз от его лица. Я молила Господа, чтобы помощь пришла скорее и жизнь графа оказалась вне опасности. Вдруг он открыл глаза. Наши взгляды встретились. Я наклонилась к нему, и он чуть заметно пошевелил губами. У меня у самой дрожали губы. Обуревавшие меня чувства были выше человеческих сил: страх сменился надеждой, которая по своей природе неотделима от страха.
— Все будет хорошо, — сказала я.
Он закрыл глаза, и я снова склонилась над ним в ожидании подмоги.
8
Граф отделался синяками и ушибами. Убита была его лошадь. В замке, на виноградниках и в городе только об этом и говорили. Провели следствие, но личность стрелявшего не установили: такая пуля могла вылететь из любого ружья, которых в округе было не меньше сотни. Граф не помнил, как все произошло. Он мог лишь сказать, что ехал по лесу, пригнулся, чтобы не задеть за ветку дерева, и очнулся уже на носилках. Все говорили, что та ветка спасла ему жизнь: пуля попала в дерево, отскочила рикошетом и пробила голову лошади. Все произошло в одно мгновение. Лошадь упала, и граф потерял сознание.
Я чувствовала себя счастливой. Происшествие было нешуточное, но он остался жив, и остальное не имело значение.
Однако даже в те чудесные дни, когда можно было вздохнуть с облегчением, я не теряла головы. Меня тревожило мое будущее. Как случилось, что я позволила мужчине занять в моей жизни такое важное место? Едва ли он питает ко мне похожие чувства. А если я интересую его, — все равно, любая умная женщина на моем месте избегала бы человека с такой репутацией. Не гордилась ли я своим здравым смыслом?
И все же мною владело блаженное ощущение того, что опасность миновала.
Я направилась к булочной на торговой площади. Во время послеобеденных прогулок я часто заглядывала туда выпить чашечку кофе.
Госпожа Латьер, хозяйка, встретила меня радушно. Она всегда была рада увидеть кого-нибудь из замка, а кофе — удобный повод поболтать с клиентом.
На этот раз она без всяких предисловий заговорила о том, что будоражило всю округу:
— Боже милосердный, мадемуазель! Я слышала, что Его Светлость даже не ранен. В тот день с ним был ангел хранитель, не иначе.
— Да, ему повезло.
— Ах нет, это ужасно! Похоже, в наших краях стало небезопасно. Преступника не схватили?
Я покачала головой.
— Я сказала Латьеру, чтобы он не ездил попусту по лесу. Не хотела бы я его увидеть на носилках. Хотя Латьер — хороший человек, мадемуазель. У него здесь нет врагов.
Я поперхнулась и расплескала кофе.
Она машинально промокнула стол полотенцем.
— Ах, Его Светлость! Да, он — известный волокита. Мой дед часто рассказывал о покойном графе. В те времена во всей округе не нашлось бы ни одной девушки, не побывавшей в его постели… Но если случалась неприятность, он всегда выдавал их замуж, и поверьте, девицы от этого не страдали. В Гайаре многие жители похожи на де ла Талей. Наследственность. Говорят — закон генетики.
Я переменила тему:
— Вот уже несколько недель стоит хорошая погода. Виноградники не узнать. Мне сказали, что при такой теплой и солнечной погоде год будет урожайным.
— Да. — Она засмеялась. — Богатый урожай послужит Его Светлости неплохим утешением после того, что произошло в лесу, а?
— Надеюсь.
— Это ему предупреждение, как вы считаете, мадемуазель? Клянусь, нескоро он теперь сунется в лес.
— Возможно, — сказала я и, допив кофе, поднялась, чтобы уйти.