Король зимы
Шрифт:
— И не женат, я слыхала? — кокетливо промяукала Линет.
Я склонился к ее уху и таинственно прошептал:
— Он предпочитает мальчиков.
Она хлопнула меня ладошкой по руке.
— Дурак. Любому видно, что это не так. Смотри, как он глядит на Гвиневеру. — Теперь Линет приникла к моему уху. — Никому не говори, — хрипло прошептала она, — но она беременна.
— Ну и хорошо, — пожал я плечами.
— Ничего хорошего. Она не рада. Ей не хочется становиться глыбой, понимаешь? И я ее не виню. Ненавижу быть беременной. Ах, вон кое-кто, кого я давно хотела видеть. Люблю новые лица при дворе. О, и вон еще! — Она сладко улыбнулась
Она пересекла зал, спеша поприветствовать одного из поэтов королевы Элейны.
— Старое вновь оживает? — подмигнул мне подошедший епископ Бедвин.
— Удивляюсь, что Линет еще помнит меня, — мрачно ответил я.
Бедвин понимающе улыбнулся и поманил за собой в опустевший внутренний двор.
— Мерлин был с тобой? — полуутвердительно спросил он.
— Да, лорд.
И я рассказал ему, как Мерлин в суматохе отлучился, по его словам, всего на несколько минут и исчез.
Бедвин согласно кивнул.
— Он любит такие игры, — сказал он огорченно. — Рассказывай все.
Я поведал ему все, что знал. Мы ходили туда и обратно по верхней террасе, щурясь от дыма оплывающих факелов, и я говорил об отце Кельвине и о библиотеке Бана, открывал правду об осаде и Ланселоте и закончил описанием свитка Каледдина, который Мерлин унес из горящего города.
— Он утверждает, — сказал я Бедвину, — что в манускрипте сокрыто Знание Британии.
— Молю Бога, чтобы это было так, да простит меня Господь, — пробормотал Бедвин. — Кто-то должен помочь нам.
— Все так плохо?
Бедвин пожал плечами. Он выглядел постаревшим и усталым. Волосы его стали клочковатыми, борода поредела, а лицо было изможденным.
— Бывает и хуже, — вздохнул он, — но печально, что не становится лучше. С тех пор как ты покинул нас, здесь все очень изменилось. К тому же Элла так усилился, что дерзает называть себя бретвалдой. — Бедвин снова пожал плечами, словно поражаясь наглости варвара. Ведь бретвалда — это титул саксов, равнозначный званию правителя Британии. — Он захватил всю землю между Дурокобривисом и Кориниумом, — продолжал Бедвин, — и наверняка покорил бы обе эти крепости, если бы мы не купили мир последним нашим золотом. С юга грозит Кердик, а он более жесток и непримирим, чем Элла.
— Элла не напал на Повис? — спросил я.
— Горфиддид, как и мы, заплатил ему золотом.
— Я думал, Горфиддид болен.
— Чума минула, как и всякая напасть. Он поправился и теперь вместе с армией Повиса ведет и людей Элмета. Он сейчас даже сильнее, чем мы опасались, — мрачно проговорил Бедвин. — Не пьет, как раньше, и поклялся в отмщение за потерянную руку взять голову Артура. И даже хуже того, Дерфель, он делает то, что надеялся сделать Артур: объединяет племена, но, увы, объединяет их против нас, а не против саксов. Он заплатил силурам Гундлеуса и ирландским Черным Щитам, чтобы те совершали набеги на наше побережье. Он подкупил короля Марка, чтобы тот помогал Кадви, и, подозреваю, собирает деньги, задумав подкупить Эллу и побудить его нарушить перемирие. Горфиддид возвышается, а мы падаем. Теперь в Повисе называют Горфиддида верховным королем. И наследником у него — могучий Кунеглас, а у нас маленький хромой Мордред. Горфиддид собрал армию, а у нас лишь военные отряды. И как только будет собран урожай, поверь, Дерфель, на наших южных границах покажется Горфиддид со своими людьми из Повиса и Элмета. Поговаривают, что это будет
— И что же это за условия?
— Всего одно — смерть Артура. Горфиддид никогда не простит Артуру того, что он пренебрег Кайнвин. Ты можешь винить его за это? — Бедвин пожал плечами и несколько шагов вдоль террасы проделал в молчании. — Настоящая беда, — продолжал он, — грянет тогда, когда Горфиддид найдет деньги на подкуп Эллы и вовлечет его в войну. Мы не в состоянии заплатить саксам больше, чем он. Сокровищница пуста. Кто же станет платить налоги и дань умирающему государству? Мы не можем даже набрать достаточное количество копьеносцев, чтобы послать их выбивать налоги.
— Тут полно золота, — кивнул я в сторону гудящего громкими голосами пиршественного зала. — На одной только Линет нацеплено больше чем достаточно.
— Нечего и ожидать, что дамы принцессы Гвиневеры дадут хоть одно колечко на нужды войны, — горько произнес Бедвин. — Даже если бы они и сделали это, сомневаюсь, что золота хватит на подкуп Эллы. А стоит ему напасть этой осенью, Дерфель, и люди, жаждущие смерти Артура, перестанут шептаться по углам, а примутся выкрикивать свои призывы с крепостных валов. Артур, конечно, может просто уехать. Отправиться, к примеру, в Броселианд и оставить Мордреда на попечение Горфиддида, а мы превратимся в зависимое королевство, которым правят из Повиса.
Я шагал молча. Мне и в голову не приходило, что все так безнадежно плохо.
Бедвин печально улыбался.
— Вот так и получилось, молодой человек, что из кипящего котла ты прыгнул в бушующее пламя. Тут найдется работа для твоего меча, Дерфель, и, будь уверен, очень скоро.
— Я бы хотел выбрать время посетить Инис Видрин, — сказал я.
— Поискать Мерлина?
— Найти Нимуэ. Он остановился.
— Разве ты не слыхал?
По сердцу мне полоснуло холодом.
— Ничего не слыхал. Мне казалось, она должна быть тут, в Дурноварии.
— Она была здесь, — сказал Бедвин. — Принцесса Гвиневера попросила привести ее. К моему удивлению, она действительно явилась. Ты должен понять, Дерфель, что Гвиневера и епископ Сэнсам... помнишь его? Впрочем, как ты мог бы забыть?.. Он и принцесса не ладят друг с другом. Нимуэ была оружием Гвиневеры. Только Господь ведает, что было в силах Нимуэ, но Сэнсам не стал ждать, чтобы выяснить это. Он повсюду проповедовал, что Нимуэ — ведьма. Есть, к сожалению, христиане, которым неведомы доброта и всепрощение. А Сэнсам призывал побить Нимуэ камнями.
— Нет! — непроизвольно вскрикнул я.
— Нет, нет. — Он выставил ладонь, успокаивая меня. — Она не сдалась и привела толпу язычников из ближних деревень. Они разграбили новую церковь Сэнсама, и в потасовке было убито около дюжины человек. Но ни она, ни Сэнсам не получили и царапины. Королевская стража, опасаясь нападения на Мордреда, пустила в ход копья. Затем Набур, судья при королевском дворе, арестовал Нимуэ и обвинил ее в организации бунта. Епископ Бедвин как христианин должен был потребовать ее смерти, а принцесса Гвиневера настаивала, чтобы Нимуэ освободили. — Бедвин замолчал, и я понял по его лицу, что худшее еще впереди. — Она сошла с ума, Дерфель, — наконец выговорил епископ. — Билась о решетку, как посаженный в клетку сокол. Никто не мог ее успокоить.