Королева Альтури
Шрифт:
И как долго они собираются притворяться?..
В тот поздний вечер, проводив Эри до дoма, я не переступил его порог. Заверил, что со мной всё будет в порядке, и я не собираюсь натворить глупостей, которые она уже успела себе нафантазировать. Я даже потрепал её по волосам, чтобы успокоить. когда дверь дома Эри закрылась за её спиной, я поспешил обратно, - к арене. К отцу, с которым собирался поговорить, как мужчина с мужчиной. И не завтра, а уже сегодня. Потому что мне это было необходимо! Я собирался выяснить, что происходит между ним и мамой
А как же… любить до конца дней своих?..
Я, правда, не понимал, как можно нарушить данное обещание.
Но разговора с отцом в тот вечер так и не состоялось. Как и не состоялось на утро за завтраком, днём позже, или через неделю, через год… оворить прoсто-напросто было не с кем. Моего отца в тот вечер не стало.
Когда я вернулся к ограждению, у ворот отца не оказалось, а у палаток творилась такая суматоха, что сомневаться не приходилось – случилось нечто ужасное.
Кровь была везде… Внутренности, куски плоти… Оторванная голова.
Голова моего отца.
Его застывшие глаза смотрели на меня в момент, когда я, словно находясь под каким-то страшным гипнозом, вышел из укрытия и поднял её с земли.
Не помню, что происходило дальше. Кажется, я потерял сознание, а Эмори сказал, что меня вырубили ударом по затылку, ведь так звучало круче, о, в любом случае, я так и не смог увидеть лицо убийцы моего отца.
Позже матери сообщили, что морт, которого перевозили к арене из Эргастула, сумел выбраться из клетки и напал на отряд. По официальной версии, виной всему стала халатность; кто-то просто плохо закрыл замок. Кто-то просто плохо выполнил свою работу. А кто-то просто оказался не в то время и не в том месте.
«Дело случая», – так сказали многие. Ведь мой отец обычный патрульный. Даже не охрана Эргастула. И он никогда никого не убивал.
ещё всему виной стало его слишком «доброе» сердце и глупая вера в байки, которые рассказывают такие же глупые люди! Байки о том, что морты якобы умеют видеть человеческие души. Байки о том, что морты якобы никогда и ни за что не причинят вред дoброму и честному человеку.
Чушь!
Мой отец был лучшим человеком из всех, кого я только знал! И эта тварь… вырвавшаяся из клетки, даже не подумала его пощадить! Разорвала на куски… Безжалостно. Сперва кoнвоира, а затем моего отца, поспешившего на подмогу. Транквилизатор слишком поздно вырубил это животное.
Говорят, мой отец закрыл своей грудью другого солдата, - ещё совсем молодого парня.
оворят, морт на несколько секунд остановился, прежде чем нанести первый удар точно в голову.
Говoрят, мой отец даже вооружиться ничем не удосужился.
Говорят, он даже улыбался этому уроду, призывая к разуму, прося остановиться.
Вера в лучшее его погубила.
Вера в милосердие тварей, у которых нет души!
***
Мои подозрения оказались верными – отец и мать давно уже разошлись. Они просто сожительствовали и тольо ради меня продолжали «играть» в семью. Словно я маленький глупый ребёнок!
После смерти отца, мать продержалась почти четыре месяца, прежде чем решилась на серьёзный разговор со мной. По правде говоря, половину её слов я пропустил мимо ушей. Мне хватило фразы: «Пойми, милый, я не отказываюсь от тебя! Я просто нe могу так больше жить!», после чего я принялся мысленно напевать мотивчик старой детской песенки, что так часто любит исполнять Эмори.
В тот день, когда мама уехала из Окаты в Брэван к своему долбаному возлюбленному Жопсу, я всерьёз задумался над тем, кого же должен ненавидеть больше: рафков, мортов, или свою мать.
По вине первого разрушилась моя семья. А по вине второго не стало моего отца. Впрочем, и матери моей как таковой не стало (по её же желанию), выходит… я должен презирать всех троих?..
– Нельзя судить о расе лишь по одному её представителю, – с умным видом сказала мне Эри, делясь печеньем, что испекла её мама.
– Люди тоже разные. Есть хорошие, а есть плохие. Так и морты, и рафки… тоже разные.
– Плевать. Ненавижу их всех, – ответил я ей, запихивая в рот очередное печенье и без особого интереса разглядывая стены моей новой комнаты. Комнаты, которая станет моим новым домом.
Вот за той стеной находится кухня. А вон за той - комната Эри. Теперь мы будем соседями.
– А меня?
– с круглыми, как две пуговицы, глазами Эри заглянула мне в лицо.
Я фыркнул:
– Что, – тебя? Ты тут вообще причём? Ты же мне ничего плохoго не сделала.
– Тогда люби меня, - просто пожала плечами и улыбнулась. – А я буду любить тебя. И никогда-никогда не предам! Честно! – Эри скрестила два своих тонких пальчика и поднесла к моему лицу, тем самым говоря «Клянусь».
А я лишь усмехнулся и покачал головой.
Я впервые усмехнулся за последние недели моей жизни.
Тогда и понял, вот он – мой якорь, что не позволяет течению унести меня к другому берегу, или попросту разбить о скалы. Девочка, что сдерживает мои эмоции, не позволяет ненависти и злобе завладеть сердцем. Что бы со мной ни случилось, Эри всегда оказывается рядом. Сидит она тихонечко, держит за руку, или же лепечет какую-нибудь ерунду. Главное – рядом. Тогда и мне легче становится.
Вот сейчас только понял это, признал. И полегчало немного.
– Я стану сильнее, - решил в одну секунду и крепко сжал ладошку Эри в своей.
– Даю слово! Я стану намного-намного сильнее!
– Для чего? – улыбнулась Эри.
Ответ на этот вопрос уже был готов:
– Чтобы защищать тебя! Теперь я всегда буду защищать тебя, Эри! И никогда никому не дам в обиду, поняла?
– Никому-никому?
– Никогда-никогда. Обещаю.
***