Королева бабочек
Шрифт:
Впереди таинственно замерцали ярко-оранжевые пятна, и вскоре они вышли к конечной точке ночного маршрута.
По центру квадратной площадки, окружая высокий помост, обложенный дровами, горели четыре высоких костра. На помосте лежал маленький светлый свёрток. С восточной стороны – в отблесках костров – виднелись трёхметровые фигуры двух деревянных идолов, вкопанных в землю. Рядом с идолами расположилась компактная группка славянских «барабанщиков». С западной стороны возвышался солидный частокол, огораживающий круглую полянку – с диаметром в десять-двенадцать метров. По периметру площадки собралось около трёхсот пятидесяти вятичей обоих полов. Многие мужчины сжимали в ладонях древки зажжённых факелов.
Вогул, обменявшись с Борхом понимающими взглядами, направился к помосту, где, изредка перешептываясь, неторопливо прогуливались молодые мужчины в чёрных вотолах.
– Это – младшие жрецы, – пояснил славянский вождь. – А на погребальную церемонию собрались только те, кого пригласили. Площадка для поклонения Богов, как видишь, маловата. То есть, не вместит всех жителей Веснянки. Зачем, спрашивается, нужна нездоровая давка и толчея? Расширить площадку? Для этого пришлось бы переносить – вниз по склону холма, вместе со рвом – внешнюю ограду. Морока сплошная, да и других важных дел хватает. Гораздо проще – общаться с мудрыми Богами по очереди, установленной жрецами…. Ещё хочешь о чём-то спросить? Так спрашивай, пока не началась церемония.
Игорь, «пробежав» взглядом по окружающему экзотическому интерьеру, принялся озвучивать накопившиеся вопросы:
– На помосте находится мёртвое тело погибшей девочки? Его сожгут? А что сделают с пеплом? Младшие жрецы, случаем, не являются ли родственниками уважаемого Вогула? Что находится на круглой полянке, огороженной высокой изгородью? Деревянные статуи Айвенго и Ровены? А почему…
– Остановись, сынок, – улыбнувшись, попросил Борх. – Нельзя же быть таким нетерпеливым. Итак…. Тело маленькой Лады, действительно, сожгут в жарком погребальном пламени. Золу и пепел младшие жрецы поместят в специальный сосуд, закроют крышкой, которую – в свою очередь – зальют тайным, предварительно нагретым составом. Поверх этого состава, пока он ещё окончательно не застыл, Вогул сделает оттиск печати с именами Перуна и Сварога. Потом сосуд-горшок отдадут родственникам покойной девочки. Что они с ним сделают? Здесь не существует никаких жёстких правил. Одни вятичи хранят погребальные сосуды дома, в сундуках. Другие бросают их в бурные реки. Третьи – в глубокие лесные озёра. Четвёртые выставляют горшки с прахом на торцах высоких деревянных столбов, вкопанных вдоль торговых троп. Для чего – вдоль троп? Считается, что Души умерших «отводят в сторону» придорожных разбойников и диких зверей…. С младшими жрецами ты, Гарик, угадал. Это – сыновья и родные племянники Вогула. Так заведено издревле…. И с круглой огороженной полянкой ты попал в точку. За частоколом «спрятаны» деревянные идолы, изображающие Ровену и Айвенго. Жрецы – люди очень предусмотрительные, а непредсказуемые и коварные Боги иногда любят меняться местами, обликами и судьбами. А иногда, как утверждают безумные варги, даже именами…. Ладно, про это лучше не говорить. По крайней мере, при посторонних…. Подойдём поближе. Погребальная церемония уже начинается.
По знаку, поданному одним из младших жрецов, затихли барабаны-тамтамы, после чего к вятичам – с торжественной речью – обратился Вогул. Говорил он много, долго и витиевато.
«Не впечатляет!», – минут через десять-двенадцать оповестил прямолинейный внутренний голос. – «Общие и пространные рассуждения о могуществе благородных Богов и о ничтожестве подлой человеческой расы. Обещания разнообразных страшных кар – за проступки и прегрешения. Длинная лапша о грядущем вечном блаженстве – для тех, кто будет послушен Богам и их небесной воле, передаваемой через верных божественных слуг. То бишь, через жрецов…. Знакомое, в общем, дело. В том смысле, что словесный опиум для доверчивого народа и полная хрень…. Вот, взять, к примеру, «мыслящую субстанцию» по имени Зорго. С одной стороны, он – «всемогущий Бог», способный творить самые натуральные «чудеса». В том числе, «превращать» дистиллированную воду в полноценное пиво и вино. А, с другой стороны, является мелочным, хитрым и склочным созданием. Даже всей правды – в частной приватной беседе – сказать не может, мол: – «Мы, «учёные странники», никогда не врём, только регулярно кое-чего не договариваем…». Тьфу, да и только!».
Через некоторое время ярко запылал погребальный костёр, и Вогул – с долей наигранного пафоса – объявил:
– От нас ушла крохотная Лада, а женщины сегодня не рожали. Получается, что наше племя – на радость подлым северянам – уменьшилось? Не бывать такому…. Варг, именуемый «Гариком», подойди ко мне!
Игорь послушно проследовал к горящему деревянному помосту и, остановившись рядом с Верховным жрецом, торжественно поклялся в верности Великим Богам – Перуну и Сварогу. Потом, понятное дело, слегка поругал «ложных» – Айвенго и Ровену.
«Не увлекайся, братец!», – предостерёг осторожный внутренний голос. – «Переигрывать в таких делах не стоит. Опять же, от погребального помоста таким жаром пышет – как бы, случайно, не загореться…».
Потом Вогул, морщась от жара погребального пламени, бушующего за спиной, торопливо и обыденно известил:
– Варг – по имени Гарик – признаётся природным вятичем…
Бурных аплодисментов не последовало. Но после того, как младшие жрецы выкатили на площадку несколько объёмных бочек, народ заметно оживился.
– Подходите, соплеменники! – приглашающе махнул рукой Вогул. – Угощайтесь! Помянем Душу усопшей Лады!
Выяснилось, что многие из присутствующих на церемонии предупредительно захватили из дома самую различную тару – керамические кружки и горшки, деревянные и металлические миски-котелки.
– Отведай-ка, сынок, поминальной бражки, – предложил Борх, протягивая на вытянутых руках глубокую чашу, выдолбленную из цельного куска дерева и до краёв заполненную пахучей янтарной жидкостью. – Ну, как тебе напиток? Понравился?
– Вкусно и забористо, – возвращая опустевшую чашу, кратко оценил бражку Игорь. – Чувствуется, что здесь не обошлось без мёда. Только, вот, что-то меня в сон клонит. Глаза – сами по себе – слипаются. Устал я за этот долгий день…. Может, двинемся к дому?
– Извини, но у меня образовались неотложные дела, – сообщил вождь вятичей. – С народом надо пообщаться. Со жрецами обсудить всякое. А ты, сынок, иди. Ложись спать…. Дорогу-то помнишь?
– Не заблужусь.
– Тогда держи факел. Увидимся утром…
Выбравшись из толпы, он уверенно двинулся по направлению к дому Борха. Над головой висел – в окружении незнакомых ярких созвездий – оранжевый овал ровенской Луны.
Подсвечивая себе факелом, Игорь размеренно шагал по пожухлой траве, а его неугомонный внутренний голос продолжал сонно нашептывать: – «Шум-то не затихает. О, кто-то затянул бодрую песенку. Знакомое, в общем, дело. И в родимой России скорбные поминки зачастую переходят-преобразуются в пошлую пьянку-гулянку…. Как тебе, братец, Вогул? По мне, так самый обыкновенный сукин сын. Душить надо таких мутных служителей культа, жалости не ведая, пока они тебя не придушили…. Какой же на Ровене потрясающий воздух! Очень ароматный, вкусный и бесконечно-тревожный. Знать, правильно южные ровенские вятичи назвали эту славную деревушку – Веснянкой…».
Он проходил мимо длинного тёмного сарая, в котором хранились общественные запасы зерна, круп, овощей и различных копчёностей. Неожиданно сзади послышался тихий подозрительный шорох, а сбоку мелькнула неясная серая тень.
Почувствовав – спинным мозгом – смертельную опасность, Игорь попытался отпрыгнуть в сторону, но не успел – на затылок обрушилось что-то тяжёлое, раздался громкий противный хруст, перед глазами поплыли, целенаправленно расширяясь, разноцветные круги…