Королева Бедлама
Шрифт:
Мэтью молчал. Они уже подходили к дому Григсби, расположенному среди жилых домов и портовых складов.
– Ей только что исполнилось девятнадцать. Трудный возраст, согласны? – продолжал печатник, не дождавшись от Мэтью никакого ответа. – Между прочим, она уже успела и поработать. Восемь недель преподавала в школе Мэрилебона, пока та не сгорела.
– Простите?
– Никто не пострадал, слава богу. Однако Берил осталась без работы – и на мели. Не в буквальном смысле, разумеется. Она меня заверила, что корабль, который она выбрала, уже шесть раз пересекал океан. Значит, можно считать, что капитан свое дело знает. Правда
– Правда, – согласился Мэтью.
– Меня куда больше волнует ее характер. Она хочет найти здесь работу, и я замолвил за нее словечко директору Брауну – а также написал весьма лестную статью о пекарне миссис Браун, – и он согласился устроить ее в школу. Но сперва она должна продемонстрировать свои способности и преданность делу. Итак, что скажете? Согласны?
Мэтью так и опешил. Он совершенно не понимал, чего от него хочет мистер Григсби. В воздухе запахло яблоками – на холме поблизости расположился яблоневый сад и дом, где пожилая чета голландцев готовила самый чудесный сидр в городе.
– Согласен на что?
– Присматривать за Берил. Ну, понимаете – сопровождать ее, следить, чтобы она не ввязалась в какую-нибудь неприятную историю, пока директор не принял окончательное решение на ее счет.
– Я?! Нет, простите, я для этого не гожусь.
Григсби замер как вкопанный и обратил на Мэтью столь недоуменный взгляд, что и тому пришлось остановиться.
– Не годитесь? Позвольте, а кто же тогда годится?!. Лучше вас этого никто не сделает! Вы серьезный, обстоятельный и трезвомыслящий молодой человек. Благонадежный и достойный доверия. Вы не пьете и не бегаете за юбками.
Мэтью слегка сдвинул брови:
– Вот уж не думал, что я так скучен.
– Да нет же, я говорю от чистого сердца. Вы окажете благотворное влияние на Берил. Она куда охотнее станет брать пример со своего сверстника. Понимаете?
– Брать пример чего? Непроходимого занудства? Бросьте, мне пора домой. – Он вновь двинулся в сторону дома Григсби, и печатник быстро его нагнал. Точнее, нагнал кружок света от его фонаря.
– А вы все ж подумайте об этом, ладно? Вам просто нужно ее сопровождать, знакомить с достойными людьми, помогать обживаться на новом месте…
– Странно, я думал, это – обязанности любящего деда.
– Да-да! Разумеется! Только ведь дед, при всех его благих намерениях, – просто старый дурак.
– Вот и ваш дом, – сказал Мэтью.
Жилище Григсби, втиснутое между мастерскими якорщика и канатоплета, располагалось сразу за яблоневым садом и окнами выходило на Ист-Ривер. Дом из простого белого кирпича Григсби украсил ярко-зеленой дверью и ставнями, а над входом повесил резную табличку: «М. Григсби, печатник». Рядом стояла невысокая кирпичная постройка – голландцам она служила молочным погребом, а теперь там хранилась бумага, типографская краска и запасные части для печатного пресса.
– Вы хотя бы подумаете? – спросил Григсби, поднимаясь на крыльцо. – Мне действительно необходима ваша помощь!
– Я подумаю, но ничего не обещаю.
– Превосходно! О большем я и не прошу. Что ж, спасибо за компанию и за фонарь. – Он выудил из кармана ключ и, взявшись за дверную ручку, помедлил. – Послушайте… будьте осторожны, когда пойдете домой. Очень осторожны. Хорошо?
– Да, спасибо.
– Ну вот и славно. Приходите в четверг, если сможете, будем печатать свежий номер!
Мэтью пожелал
И ведь совершенно ясно, почему он не хочет таскаться всюду за этой Берил Григсби, – причина, безусловно, не делает Мэтью чести, но вполне понятна. Как бы высоко он ни ставил Мармадьюка, неказистая его внешность и странные повадки – к примеру, обыкновение поливать собеседника слюной сквозь щели в зубах и оглушительно выпускать ветры – невольно наводили на мысль, что внучка могла унаследовать оные черты. Мэтью передергивало, когда он представлял себе эту дурнушку – недаром ведь она отважилась пересечь бурную Атлантику и поселиться в неотесанном колониальном городишке. Вряд ли этому поспособствовал пожар в мэрилебонской школе.
Да и потом, он слишком занят для эдакого праздношатания. Слишком занят.
Сейчас ему больше всего на свете хотелось содрать с себя окровавленную рубашку, умыться и лечь спать. В десять часов им с Пауэрсом предстоит брать показания у вдовы Маклерой (ох и непростая задача!), а уже в час дня – таинственная встреча, загадка, которую Мэтью не терпелось разгадать: кто такая эта миссис Кэтрин Герральд и что у нее на уме.
Хотя фонарь его погас задолго до дома и воображение живо рисовало образ незнакомца, что крался за ним в темноте, ярдах, положим, в двадцати, и гадал, напасть сейчас или приберечь добычу на другую ночь, – все же Мэтью без происшествий добрался до гончарной мастерской, поднялся по лестнице, открыл люк и очутился в безопасности своего скромного королевства.
Глава 9
Дьявол как раз взялся бить свою жену, когда Мэтью вошел в двери со вставками из матового стекла и ступил на красный ковер гостиницы «Док-хаус». То было элегантное трехэтажное здание красного и черного кирпича, построенное в 1688 году на месте прежнего сгоревшего постоялого двора ван Поувельсона. Стены внутри были обшиты темным дубом, а крепкая мебель отвечала вкусам тех, кто знал разницу между необходимостью и удобством. В сводчатой нише стоял спинет, расписанный сценами из «Сна в летнюю ночь», – местные музыканты нередко давали концерты на этом инструменте, которые пользовались большой любовью публики. Все убранство гостиницы – от дорогих восточных ковров до писанных маслом портретов видных нью-йоркских коммерсантов – говорило о достатке и влиятельности. С трудом верилось, что в каких-то ста ярдах от входа трутся бортами о причал корабли и крысы разбегаются из-под сапог потных грузчиков.
На встречу с миссис Герральд Мэтью надел свое лучшее платье: темно-синий сюртук, белый галстух, белую сорочку и жилет с серебряными пуговицами. На улице светило солнце и лил дождь – по голландскому народному поверью, слезы поколачиваемой дьяволом жены, – который застигнул Мэтью буквально в двух шагах от гостиницы, на углу с Бродвеем. С волос теперь текло, плечи сюртука тоже промокли. Такая погодка стояла сегодня с самого утра: тучи набегали, плевались на город дождем и уносились прочь, солнце пекло мокрые улицы, поднимался пар, и вновь собирались тучи, и вновь плакала дьяволова жена, а потом все по новой.