Королева без башни
Шрифт:
Вот моя мамочка очень аккуратно очищает апельсин, а семилетняя дочь, зачарованно наблюдающая за этим процессом, восклицает:
– Мама, зачем ты сначала надрезаешь шкурку, а потом снимаешь ее ломтиками? Лучше пальцами отковырять, быстрее получится.
Мамочка откладывает в сторону продолговатые шкурки, достает из шкафа над разделочным столиком железную баночку с надписью «гвоздика» и, вытряхивая из нее ароматные сушеные палочки, произносит:
– Женщина обязана все делать красиво, даже чистить фрукты. А теперь смотри, втыкаем в каждую
– Зачем, мамуля? – удивляюсь я.
– Иначе противная моль съест и твою шубку, и шерстяное платье, и шарфик, – терпеливо объясняет она, – запомни, нет лучшего средства от этой напасти, чем корки от цитрусов с гвоздикой и газета.
Я тряхнула головой, видение исчезло. В распоряжении современных хозяев много других способов борьбы с молью. На чердаке либо поработала пожилая женщина, либо вещи складывали очень давно.
Я медленно пробиралась дальше и в конце концов наткнулась на множество плетеных сундучков с детскими штанишками, сарафанчиками и прочим гардеробом, здесь хранились наряды детсадовцев, младших школьников и подростков. Количество вещей меня удивило. У Груздева всего один ребенок, Наташа, а Михаил Матвеевич не тот человек, чтобы покупать малышке тонны нарядов, и в корзинах много брючек для мальчика.
В тишине чердака послышался скрип, кряхтение, тяжелое дыхание: кто-то влез под крышу. Я осторожно присела на корточки, выглянула из-за скопища чемоданов и увидела Антона, склонившегося над одним баулом.
Он порылся в куче тряпья, вытащил наружу темно-синее платье с широкой кружевной оборкой и удовлетворенно крякнул.
– Нравится? – спросила я.
Антон подпрыгнул, стукнулся башкой о скат крыши, сел на пол и, прижимая к груди наряд, простонал:
– Напугала! Я чуть не умер! Что ты здесь делаешь?
– Вопрос переадресован тебе, – ухмыльнулась я, – только не говори, что решил озаботиться поисками прикида для новогодней вечеринки. До праздника еще далеко, и женское платье плохо сядет на твою фигуру.
Антон смутился.
– Ну… в общем… э… э…
– Наши отношения стали настолько доверительными, что ты можешь честно рассказать о своих планах, – подбодрила я его.
Антон понизил голос:
– Ваш стилист… Тамара… – он замялся.
– Сделай одолжение, продолжай, – попросила я.
Начинающий скряга принялся комкать платье.
– У Тамары страсть, она коллекционирует винтажную одежду.
Я кивнула.
– Отлично. Она собирает старье. А при чем тут ты?
Антон глянул на сундуки.
– Я сказал ей, что на чердаке тьма хороших вещей, состояние отличное, она может кое-что приобрести! Недорого!
– Молодец! – восхитилась я. – Твоей оборотистости позавидует сам Михаил Матвеевич. Его зять вычислил человека, который хорошо заплатит за никому не нужные лохмотья.
– Неправда! – возмутился зять Груздева. – Здесь ценные экземпляры! Тамара нашла одно, хорошо заплатила, торговаться не стала. Я удивился, как она быстро с деньгами рассталась!
Ну еще бы! Сам Антон просто так и разорванной бумажной салфетки не отдаст!
– Я пожалел даже, что продешевил, – бубнил он. – Следовало подороже просить.
– Зачем ты сейчас сюда залез? – прервала я поток горьких сожалений скупца.
Антон потряс синим платьем.
– Вот это она тогда забраковала, посчитала скучным. А рано утром мы в коридоре столкнулись, и Тамара попросила: «Помнишь то темно-синее платье, с юбкой солнце-клеш? Хочу его тоже взять! Принеси!»
Антон обрадовался новой возможности подзаработать и пообещал:
– Приволоку около полуночи.
Тамара не согласилась:
– Нет, прямо сейчас! Срочно. Сию минуту.
Антон стал отнекиваться:
– Михаил Матвеевич утром по дому шастает, лучше провернуть дельце, когда он заснет!
Но Тамара стояла на своем:
– Волоки немедленно, до завтрака.
– К чему такая спешка? – надулся Антоша. – Опасаешься, что наряд попадет в руки другого человека? Зря. Я порядочный! Если пообещал отдать платье тебе, то оно твое! Ну заполучишь ты его не в первую половину дня, а ближе к ночи! Не вижу проблем!
Тамара протяжно вздохнула:
– Юбку перешить надо. Дело это непростое, по подолу длину не убрать, придется распарывать и по талии отрезать, складки заглаживать. И рукав потребуется повыше посадить. Времени остается мало, а работать мне придется урывками. Давай беги, я заплачу за риск!
Фраза про дополнительную оплату подействовала на начинающего скрягу вдохновляюще. Антон понадеялся, что его поход на чердак останется незамеченным, взобрался по лестнице, не забыл закрыть за собой люк и наткнулся на меня.
– Сама ты что здесь ищешь? – запоздало удивился он.
– Проверяю кое-что, – задумчиво ответила я и выхватила у Антона платье. – Ты ведь уже получил сумму за эту вещь? Я уверена, что Тамара расплатилась с тобой сполна!
– Да, – подтвердил Антон, – а как ты догадалась?
Люблю такие вопросы. Даже ежу ясно, Антон не тот человек, что будет действовать, не получив предварительно хрустящие банкноты.
– Элементарно, Ватсон, – буркнула я, – у тебя на лбу надпись горит: «Рублишки в кармане».
Антон пощупал лицо, посмотрел на руки и с облегчением произнес:
– Шутишь?
– Твоему уму и сообразительности можно позавидовать, – не удержалась я, – спускайся в туалет. Я сама отнесу платьишко Тамаре.
– Не нравится мне твое предложение, – загудел Антон, – это наше с ней дело.
– Думай о сумме, которую тебе вручила Тамара, и о евро, что может отстегнуть мой приятель-банкир, – сказала я.
Антон ткнул пальцем в самый большой сундук.
– Надо закрыть его аккуратно, – укоризненно произнес он, – опустить плотно крышку. Ты же женщина, значит, должна тщательно вести хозяйство.