Королева Братвы и ее короли

Райли Селеста

— Отлично, — говорю я, и в моем голосе появляется угроза. — Посмотрим, как долго ты сможешь продержаться. — Я жестом показываю Твитчу, чтобы он насыпал еще соли на раны, и тот кричит от невыносимой боли.

Но я вижу, что он не сдается. Его глаза по-прежнему устремлены на меня, полные непокорности и обещания, что он никогда не сломается под давлением.

— Мы будем убивать тебя медленно, — говорю я, мой голос ледяной. — И поверь мне, это самый простой выход для меня.

Глубоко вздохнув, я машу рукой

Твитчу.

— Принеси мне электро-щипцы.

Твич приносит мне электро-щипцы, и я угрожающе держу их перед мужчиной.

— Последний шанс, — шиплю я. — Скажи нам то, что мы хотим знать, или мы позаботимся о том, чтобы ты пожалел об этом.

Он смотрит на меня, его лицо искажено смесью страха и презрения.

— Я никогда ничего вам не скажу.

Я прижимаю к его коже шило, и электричество проходит сквозь него, озаряя его тело голубым светом. Он кричит от невыносимой боли, но все равно не дрожит.

Я отпускаю шило, наблюдая за тем, как он бьется в конвульсиях на земле. Наконец он смотрит на меня, его глаза молят о том, чтобы это закончилось.

— Знаешь, — начинаю я, мой голос низкий и насмешливый, — ты первый, кто продержался так долго. Я должен похвалить тебя за твое… упорство.

Я наблюдаю, как Твитч готовит следующий раунд агонии для нашего пленника, приводя его в сознание с помощью воды. Он смотрит на меня, его глаза полны отчаяния, и я вижу, что переломный момент неминуем.

— Отлично, — усмехаюсь я, в моем голосе звучит презрение. — Посмотрим, как долго ты сможешь продержаться.

Я говорю Твитчу, чтобы он продолжал следующую пытку, и он прикрепляет конечности мужчины к ржавой металлической раме. Крики мужчины наполняют комнату, пока Твитч подает электрический ток и затягивает винты.

Мужчина корчится от боли, стиснув зубы, а в воздухе витает запах горелой плоти. Некогда тощий мужчина превращается в скелетную фигуру, его некогда дикие глаза становятся тусклыми и безжизненными.

Решимость мужчины, некогда несокрушимая, начинает давать трещины. Его голос, некогда полный неповиновения, теперь умоляет о пощаде.

— Пожалуйста, — шепчет он, — Пожалуйста, убейте меня.

Вся эта сцена уже начала истощать мое терпение. Пытки ради информации — это одно, а бесконечные унижения — совсем другое. И, по правде говоря, сегодня у меня относительно хорошее настроение, что редкость, которая не должна пропадать даром для таких, как он. К тому же ясно, что он не захочет говорить, что бы мы ни делали.

Не говоря ни слова, я достаю пистолет, и его вес становится привычным и комфортным в моей руке. Затем, с точностью, рожденной годами практики, я спускаю курок и стреляю ему прямо в глаз.

Я убираю пистолет в кобуру и ухожу, не оглядываясь, безжизненное тело мужчины — всего лишь деталь в грандиозной схеме вещей.

Я выхожу из комнаты. На

моем костюме, который в начале дня был чист и идеально выглажен, теперь видны брызги крови — яркое, пунцовое свидетельство утренней работы. Это худший способ начать день, и я мысленно помечаю, что в следующий раз надену что-нибудь более практичное. Но в нашей работе практичность часто отходит на второй план, когда нужно создать определенный имидж. Ну что ж…

Поднимаясь по лестнице в комнату Луки, я мысленно прокручиваю в голове предстоящий разговор. Луку нужно ввести в курс дела, и хотя он не любит лишних подробностей, последствия сегодняшних событий могут всколыхнуть всю нашу деятельность.

Не удосужившись постучать — вежливость, редко наблюдаемая среди нас, я врываюсь в его комнату. Лука там, как и ожидалось, — силуэт на фоне окна с сигаретой на губах, погруженный в размышления или просто наслаждающийся моментом одиночества.

Я прочищаю горло, чтобы объявить о своем присутствии, и Лука поворачивается, дым клубится вокруг него, как защитная пелена. Его глаза, острые и оценивающие, останавливаются на мне, одним взглядом оценивая мою внешность.

— Григорий, — приветствует он, его голос ровный, не выдающий удивления моим внезапным появлением. — У тебя кровь на костюме.

Да, ни хрена себе. Новость года. Но сейчас не время для сардонических обменов. Пора выкладывать все начистоту.

— Сегодня у нас был незваный гость, — начинаю я, мой тон соответствует серьезности ситуации. — Что-то вынюхивал. Ничем хорошим это для него не закончилось.

Выражение лица Луки не меняется:

— И?

Я стою перед Лукой, и серьезность ситуации витает в воздухе между нами.

— Человек, с которым мы имели дело, подозревается в том, что он был взаимным контактом между нашим синдикатом и синдикатом Переса, — объясняю я, мой голос ровный, несмотря на мельтешение мыслей в моей голове. — Поймали его тайком. Я думаю, что это может быть признаком чего-то худшего на горизонте.

Лука остается невозмутимым, но я замечаю легкое сужение его глаз — явный признак того, что он догадывается о более широких последствиях моего доклада. Он долго затягивается сигаретой, дым вьется в воздухе, как будто медленно выдыхая мысли.

— Я получил информацию от моих информаторов, — наконец говорит Лука, понизив голос, — что сейчас собирается оперативная группа полиции. Их цель? Связи мафии в этом районе. Нам пришлось оборвать несколько нитей, чтобы защитить себя.

Эта информация не удивила меня, но она добавляет еще один слой сложности в нашу и без того шаткую ситуацию. Знание того, что правоохранительные органы затягивают петлю на шее мафии, означает, что мы должны быть еще более бдительными, еще более безжалостными в защите наших интересов и наших людей.