Королева Братвы и ее короли
Шрифт:
— Ты думаешь, я делаю неправильный выбор, Джулия? — Вопрос вырывается наружу, шепот сомнения в море неопределенности. Даже задать его кажется предательством моей обычной непоколебимой уверенности.
Джулия смотрит на меня, ее взгляд ровный, непоколебимый.
— Нет, абсолютно нет. Ты всегда должна доверять своей интуиции, Лана. Я не помню случая, чтобы она тебя обманула.
Из меня вырывается горький смех с нервным оттенком.
— Для всего есть первый раз.
— Лана… послушай. — Голос Джулии тверд, он вырывает меня из спирали сомнений. — Я знаю, что
На мгновение я тронута, мне напоминают о жизни вне синдиката, о том, какая я, когда я просто я. Но я ничего не могу с собой поделать, мне нужно разрядить обстановку, отодвинуть серьезность нашего разговора на второй план с помощью нахальства:
— То есть ты хочешь сказать, что я буду мамой, которая знает, как избавляться от трупов, если над моим ребенком будут издеваться?
Джулия разражается смехом, ярким и искренним.
— Именно, — говорит она, ухмыляясь. — Никто не будет возиться с твоим ребенком. К тому же у тебя будут самые воспитанные дети. Никто не будет рисковать получить тайм-аут от Ланы.
Смех, вырывающийся из моего горла, похож на разрядку, на кратковременное избавление от груза моих решений. На мгновение, в безопасности присутствия Джулии, я позволяю себе представить это — будущее, где я не просто Лана-босс, а Лана-мать.
— Спасибо, Джулс, — говорю я, когда наш смех стихает, а улыбка все еще играет на моих губах. — За все.
Она кивает, выражение ее лица смягчается.
— Всегда, Лана. Ты знаешь, что я прикрою тебя, несмотря ни на что.
Я киваю, но больше ничего не говорю.
— Я пойду позову доктора. А ты успокойся. — Говорит она.
Успокоится. Да, точно. Как будто я могу выбирать спокойствие. Я всю жизнь живу на грани спокойствия и хаоса. Увидеть смерть? Спокойствие. Терпеть пытки? Сохранять спокойствие. Убить собственного отца? Ледяное спокойствие. Это не просто состояние души, это выживание. Я выросла в доме, где воздух был густым от сигаретного дыма и опасности, постоянное напоминание о мире, в котором я родилась. Я почти до сих пор ощущаю этот запах, и от него у меня начинается рвота.
Взрослея, я питала наивную надежду, что все станет проще, что каким-то образом я найду выход и буду жить жизнью нормального подростка. Но это была глупая мечта. Мафия так просто не отпускает свою хватку. Звук выстрела, образ тела моего отца, упавшего на пол, все это впечаталось в мою память. Этот ублюдок получил по заслугам, но цена свободы была высока.
Я несла на себе тяжесть своих решений, шрамы, которые они оставили, как физические, так и душевные. Наказания, побои, все это было частью повседневной рутины. Но я выжила. Я дала отпор, взяла себя в руки и никогда не оглядывалась назад.
Но этот ребенок… мой ребенок… Будь я проклята, если он вырастет такими же, как я. В окружении насилия, учась заглушать свои чувства, чтобы просто прожить день. Он заслуживает лучшего, шанса на что-то похожее на нормальную жизнь, что бы это ни значило в нашем мире.
Мысль
Шаги Джулии стихают, и я остаюсь наедине со своими мыслями, груз прошлого и неопределенность будущего давят на меня. Но ясно одно: этот ребенок не будет встречать мир в одиночестве. У него есть я, и я сделаю все, что потребуется, чтобы оградить его от тьмы, которая была моим постоянным спутником.
Звук открывающейся двери возвращает меня в настоящее, а приход доктора вырывает меня из глубин размышлений. Пришло время встретить новую главу, что бы она ни принесла. Ради своего ребенка я встречусь с этим лицом к лицу, со всей силой и решимостью, которые помогли мне пройти этот путь. Потому что именно это ты и делаешь, когда ты Лана: ты борешься, выживаешь и защищаешь то, что принадлежит тебе.
Доктор с доброй улыбкой и маленькими черными очками входит в комнату, ее движения медленны, что намекает на проблемы с ногой. В ней есть кипучая, почти причудливая энергия, которая странно успокаивает в стерильной обстановке врачебного кабинета.
— Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, — отвечаю я, принимая маску уверенности, которую я далеко не чувствую. По правде говоря, я комок нервов, все инстинкты в состоянии повышенной готовности, но будь я проклята, если покажу это.
— Хорошо, — говорит она, жестом приглашая меня лечь на смотровой стол. — Пожалуйста, откинься назад.
Я подчиняюсь, наблюдая, как она готовит аппарат УЗИ, ее движения отработаны и точны. Затем на мой низ живота наносится холодный крем, ощущение настолько неожиданное, что меня пробирает дрожь, несмотря на все мои старания сохранить спокойствие.
Она начинает сканирование, двигая палочкой мягкими, уверенными движениями.
Через несколько минут, которые кажутся вечностью, она показывает на экран, и на ее губах играет небольшая улыбка.
— Ах, да. Вот он.
Я наклоняюсь вперед, мой взгляд прикован к экрану, и вот он. Ребенок. Он крошечный, не больше фасолины, может, даже меньше. В этот момент все остальное исчезает: страх, неуверенность, груз моего прошлого. Все, что я вижу, это крошечное мерцание жизни, такое хрупкое и в то же время такое яростное.
Это сюрреалистическое чувство… видеть, как часть меня, часть нас растет внутри меня. Эта маленькая фасолинка, этот потенциал для будущего, о котором я даже не смела мечтать. Впервые с тех пор, как я узнала о своей беременности, я осознаю реальность происходящего. Я стану матерью. Я принесу в этот мир жизнь.
Из уголка моего глаза вытекает слеза, и я быстро вытираю ее, пытаясь скрыть свои эмоции от Джулии.
— Что вы слушаете?
— Просто крошечное сердцебиение, — говорит она с ободряющей улыбкой. — Пока все выглядит хорошо.