Королева бриллиантов
Шрифт:
— Это письмо написано не королевой. И подпись тоже не её. Как мог принц де Роган, главный жалователь милостыни в моём государстве, считать, что королева так подписывается — «Мария-Антуанетта, французская королева»? Вы же прекрасно знаете, что королевы подписываются под документами лишь своим полученным при крещении именем. А это ваше письмо?
Король протянул де Рогану копию письма, написанного им Бёмеру. Чувствуя, что с каждой секундой он утрачивает ясность рассудка, кардинал, заикаясь, произнёс:
— Не помню, писал ли я его когда-нибудь.
— Но
— Если письмо подписано мной, тогда оно настоящее, не подложное.
Что-то стряслось у него с головой. Он чувствовал, что больше не способен думать, только повторял одно и то же:
— Меня обманули, сир. Я готов заплатить за ожерелье. Меня самым наглым образом обманули. Я прошу прощения у ваших величеств.
Его жалкое бормотание смягчило короля.
— В таком случае разъясните мне, прошу вас, всю эту тайну. У меня нет ни малейшего желания обвинять вас в позорном поведении. И я не теряю надежды, что вы ещё сумеете оправдаться. Расскажите нам всё об этих интригах с Бёмером. Что означают эти заверения и письма?
Кардинал, смертельно бледный, в изнеможении оперся о стол рукой, чтобы не упасть. Королева с омерзением разглядывала его, словно перед ней был не человек, а грязное животное. Ему удалось вымолвить лишь несколько слов:
— Сир, я слишком удручён, и испытываемое мной сильнейшее волнение не позволяет мне объяснить...
Король попытался сохранить добродушный тон, несмотря на то, что приступ гнева охватил его.
— Да соберитесь вы, наконец, с силами. Ступайте в мой рабочий кабинет. Там найдёте всё что нужно — бумагу, перо, чернила. Напишите подробно обо всём.
В то время, как король ещё пытался быть справедливым, королева словно впилась своими голубыми глазами в де Рогана. Боже, как она сейчас ненавидела этого человека, который стал причиной всех её нынешних бед.
Когда де Роган, пошатываясь, вышел, король повернулся к жене и, взяв её руку, нежно поцеловал.
— Да не молчи ты всё время, Антуанетта. Теперь ты в полной безопасности. Кардинал поможет нам распутать этот заговор. Мне кажется, он просто глупец, но никак не мошенник.
— Прошу тебя, ради бога, будь к нему беспощаден, — воскликнула королева, едва не плача. — Если тебе хоть чуточку меня жаль, то не давай спуску этому человеку. Неужели ты веришь письмам? Ведь он — де Роган. И по-моему самый подлый из всех заговорщиков. Вели его арестовать...
.Через четверть часа де Роган вернулся. Внешне он по-прежнему выглядел великолепно в своих кардинальских роскошных одеждах, но лицо под малиновым беретом было белым от страха. Дрожащей рукой он подал листок бумаги королю.
Это было трудно назвать объяснением. Кляксы, зачёркнутые слова, незаконченные фразы...
Король долго изучал листок, но так ничего и не понял. Он положил записку на стол, подошёл к двери и что-то крикнул в прихожую. Через секунду в кабинет вошёл злейший враг де Рогана, барон де Бретейль, министр двора его величества. По его виду легко можно было догадаться, как он радуется падению своего противника.
Король, повернувшись к де Бретейлю, осведомился:
— Караул готов? Арестуйте этого человека!
Всё было кончено в мгновение ока. Через несколько секунд кардинала вёл в тюрьму молодой лейтенант из личной охраны короля. Де Роган то и дело спотыкался, когда они шли по бесконечным залам и галереям. Потрясённый неожиданным зрелищем двор заволновался и загалдел, словно потревоженный курятник. Король, оставшись наедине с королевой, попытался её успокоить.
Худенький, смуглый, молоденький лейтенант был явно смущён высоким положением своего пленника и потому вёл его с величайшим почтением. Такое отношение со стороны гвардейца вдруг позволило кардиналу трезво обдумать ситуацию. Всё потеряно, а если ещё, не дай бог, обыщут его кабинет в «Отеле де Роган», то всё окончательно рухнет. Если бы только удалось незаметно поговорить со своим секретарём аббатом Жоржелем! Может, обратиться к этому юнцу?.. Но вряд ли он разрешит. Боже, что делать? В эту минуту кардинал увидел, как к ним приближается майор из королевской личной гвардии. Этот бравый вояка собирался, судя по всему, освободить лейтенанта от беспокойного ответственного поручения. Ещё минута, и последний шанс улетучится. Де Роган прошептал лейтенанту:
— Куда меня ведут, не скажете?
— Монсеньор, сначала домой в «Отель де Роган», а затем в Бастилию. Там вы будете находиться под строгим караулом.
— Лейтенант, нельзя ли мне перекинуться словечком со своим слугой... он должен быть где-то здесь, поблизости. Только одно слово, прошу вас. В сущности, это пустяк, не так ли?
— Монсеньор, опишите мне его.
Лейтенант понимал, что это арест по политическим соображениям, но для него арестованный всё ещё оставался кардиналом, к тому же князем Церкви. Да и какой вред может причинить слуга?
— На нём будет ливрея с моими гербами. Высокий, белокурый... родом из Страсбурга.
Лейтенант согласно кивнул головой и, отдав честь, лихо повернулся на каблуках.
Теперь охранником стал майор. Он со строгим видом вышагивал рядом со своим арестантом.
Они приблизились к дверям, и там кардинал заметил своего слугу. Тот явно нервничал, видя, в каком ужасном положении оказался его господин. К своему большому облегчению, де Роган увидел рядом с ним молодого лейтенанта. Кардинал остановился и просительно сказал майору:
— Месье, не позволите ли мне передать кое-какие инструкции моему слуге, чтобы он собрал в Бастилию все нужные мне вещи. Я напишу ему записку, можете ознакомиться с её содержанием.
— Хорошо, монсеньор! Вот присядьте за этот столик.
Снова де Роган почувствовал себя кардиналом и — князем. Сев за стол, он написал несколько фраз и показал бумагу офицеру. Тот посмотрел на неё и, ничего не поняв, махнул рукой. Записка была написана по-немецки, а майору не хотелось демонстрировать своё невежество.