Королева демонов сборник)
Шрифт:
Шлепая по дереву босыми ногами, бунтовщики бегом пересекли палубу и схватились за тали и шлюпбалки, на которых висела единственная шлюпка бригантины.
Мгновение спустя та уже закачалась, спускаясь на воду, скрипя блоками и свистя талями. Кутар уставился на моряков, опрокидывающих друг друга, спеша спуститься в шлюпку.
Трое из наиболее дальновидных членов экипажа сбегали на камбуз и вернулись, неся за спиной мешки, набитые мясом, хлебом и несколькими бурдюками с вином. Вместе с припасами, как заметил варвар, убежал и кок.
Матросы взялись за
Из глоток теснившихся в шлюпке от носа до закругленной кормы матросов вырвался нестройный торжествующий крик. Гровдон Докк плюнул им вслед.
— Проклятые бунтовщики, — прорычал он и взглянул на громоздящиеся на палубе тела убитых. — Надо похоронить их как подобает, иначе нельзя.
— Мы с Фларионом поможем, — предложил варвар.
Весь остаток дня они шили парусиновые мешки чтобы поместить туда мертвецов.
К закату, когда капитан прочел отрывок из Книги Десяти Богов, Кутар с Фларионом дали телам соскользнуть одному за другим в море и пойти на дно под тяжестью свинцовых грузил. Кибала вышла из каюты и стояла, закутавшись в свой плащ, на трапе юта, задумчиво глядя на морские похороны темными глазами. Рыжей Лори нигде не было видно.
Корабль все еще стоял на якоре над принадлежащими когда-то Афгоркону домом и созданными для него садами.
Здесь царили удивительные неподвижность и спокойствие; они стали особенно заметны, когда взошла луна, заливая серебристым светом ровную как стекло морскую гладь.
— Не нравится мне этот штиль, неправильный он какой-то, — шепнул варвару Гровдон Докк. — Я уже начинаю жалеть, что не сбежал отсюда вместе с остальными. И как нам втроем управлять «Волнорезом», тем более что в этом только я и смыслю? Можешь ты мне это сказать?
— Как-нибудь справимся, — буркнул Кутар.
Сейчас ему было не до размышлений о будущем. День выдался тяжелым: ему пришлось нырять, сражаться с кракеном, в одиночку поднимать сперва ларец а затем и статую, сражаться с бунтовщиками, защищая Рыжую Лори, которой и сам доверял все меньше и меньше. А в завершение провел вечер за шитьем мешков для трупов. Двалка свидетельница, сейчас ему требуется только одно — завалиться на койку и не открывать глаз до самого утра.
— Пойду-ка я лучше прилягу, — заявил он, зевая во весь рот. — Советую тебе сделать то же самое.
— Думаешь, после всего что сегодня случилось, я в состоянии уснуть? Это мой корабль, с его помощью я зарабатываю на жизнь. А он застрял вдалеке от всех морских путей, паруса его не колыхнет ни малейший ветерок. Я уже не говорю о том, что с него сбежала вся команда. Пожалуй, правы были матросы, говоря, что рыжая навлекла на нас проклятье.
— Сам подумай, если бы она и правда была такой опасной чародейкой, разве матросы смогли бы схватить ее? Да она бы их испепелила одним взглядом!
— Да кто их разберет, этих ведьм, — задумчиво произнес Гровдон Докк. — Их образ мыслей неведом честным морякам вроде меня.
Кумбериец двинулся по палубе к трапу. Проходя мимо двери каюты Кибалы и Флариона, он услыхал, как те спорят. Словно муж с женой, подумал он.
Ему вдруг захотелось крикнуть молодому наемнику бросить девушку на койку, взять ее и весь разговор.
Похоже, эта девушка понимает только такие доводы.
Войдя в каюту, которую делил с Рыжей Лори, Кутар увидел, что та сгорбилась перед идолом, расстелив на коленях несколько пергаментных свитков и хмурилась, пытаясь разобрать написанное на них. Губы ее время от времени шевелились; должно быть чтение оказалось нелегким даже для такой сильной чародейки.
— Ты бы лучше отдохнула, — проворчал он, вылезая из кольчужной рубашки.
Видя, что Лори не обращает на него внимания, он прошел по истертому ковру и поглядел через ее плечо.
— Ты загораживаешь мне свет, Кутар. Ложись спать.
— Что, не сильна в грамоте? — насмешливо спросил варвар. — А еще чародейка!
Женщина подняла на него взгляд, в котором не было ни капли обиды.
— Эти пергаменты прочесть не так-то легко даже более сведущим чем я. Языку, на котором они написаны, ни много ни мало — пятьдесят тысяч лет. Поэтому он отличается от того, на котором говорят и пишут сейчас.
— Я думал вы, колдуньи, знаете все эти древние языки.
— Не такие древние, как этот. Но я уже начинаю немного понимать его. Скоро дело должно пойти гораздо быстрее.
Кутар потянулся и зевнул. Усевшись на край койки, он скинул свои тяжелые сапоги. Судя по всему, в эту ночь на внимание Рыжей Лори ему нечего и рассчитывать. Склонилась над этими свитками так, словно в них содержится тайна ее жизни и смерти. Хотя, кто знает, может быть, так оно и есть.
Кумбериец улегся на койку, демонстративно не снимая штанов и нижней рубахи, но чародейка не обратила на это ни малейшего внимания. Через несколько мгновений он уже спал.
Ему снилось, что он стоит в синеватом тумане, дрожа от холода. И этот туман разговаривает с ним, шепчет странные и тревожащие слова, смысл которых ему необходимо понять, но все равно он не мог разобрать ни слова. Голос Рыжей Лори, или очень похожий на ее голос, звал его на том же языке. Откликнувшись, Кутар медленно зашагал сквозь синеватый туман.
Она подбежала к нему, вся покрытая звенящими на каждом шагу сосульками и сверкающим инеем. Рыжая красавица залилась горькими слезами. Он раскрыл ей объятия и привлек ее к себе, и тут же острая сосулька вонзилась в его тело.
Проснувшись, он с ужасом увидел, что находится не там, где уснул. Это была не тесная каюта «Волнореза», а гробница Каликалида, освещенная тем же демоническим светом. На загорелом лице варвара выступил пот. Когда глаза кумберийца привыкли к лазурному освещению, он смог разглядеть каменное ложе, на котором покоилось тело в пурпурно-золотых одеждах. Это было тело молодого мужчины…
О, Двалка, нет! Это тело сохраняет молодой вид лишь благодаря омерзительным противоестественным чарам. Лишь поэтому щеки давно умершего мага такие румяные, а губы красны, словно у живого.