Королева карантина

Валенти Сюзанна

Девушка, сидевшая у меня на коленях, пристегнула меня ремнем безопасности, чтобы убедиться, что меня снова не швырнет, прежде чем еще раз погладить по лицу.

— Он все еще спит, — сказала она через несколько мгновений. — Просто сосредоточься на дороге. Как только мы доберемся до летнего поместья моей семьи, ты все равно сможешь взять машину и уехать. Нам с Кианом давно пора побыть наедине.

— Не волнуйся, я не планировал оставаться здесь, когда этот псих очнется, — ответил Наживка, и ему чертовски повезет, если ему действительно

удастся сбежать до того, как я смогу отплатить ему за это. Но даже если бы он это сделал, в конце концов мы бы выследили его.

Однако девушке, казалось, было на него наплевать, ее руки снова коснулись моего лица, прежде чем ее волосы упали мне на плечо, а губы коснулись уха.

— Ты ждал меня, большой мальчик? — спросила она, и впервые мое сердце дрогнуло, когда звук этих слов, слетевших с ее губ, вернул меня к воспоминаниям о том, как она произносила их точно так же раньше. В ту ночь, когда она что-то подсыпала мне в выпивку и отвела меня в свою комнату.

Это было все равно что снова оказаться там, беспомощный, пойманный в ловушку собственного тела и неспособный пошевелиться. Но в тот раз мне удалось дать отпор. На этот раз я не мог пошевелить ничем, кроме как большими пальцами ног.

Прикосновение холодного, острого металла скользнуло по моей ключице за мгновение до того, как она использовала нож, чтобы разрезать мою рубашку пополам прямо посередине, и у меня вырвался стон, когда я изо всех сил попытался выбраться из темноты.

— Тебе это нравится, большой мальчик? — Глубокая глотка замурлыкала, когда провела руками по моей груди, поглаживая своими липкими пальцами мои мышцы, прежде чем провести ими вниз по ложбинке между моими мышцами пресса.

— Я засуну яйцо крокодила тебе в задницу, и буду ждать пока оно вылупится, — пробормотал я, мой полусонный бред было лучшим, что я мог выдавить из себя.

Глубокая глотка замерла на мгновение, прежде чем захихикать, прижимаясь промежностью к моему более чем вялому члену, когда теребила мой пояс. Одной мысли о том, что она прикоснется к моему члену, было более чем достаточно, чтобы мой желудок скрутило.

— Я не могу поверить, что мы действительно выбрались из этого гребаного места, — внезапно сказал Наживка, отвлекая ее внимание от меня, поскольку он следил за ходом своих мыслей. — Ты невероятна, Эшлин. Я имею в виду, я думаю, что я потерял надежду когда-нибудь выбраться оттуда, и тут тебе удается провернуть это! Как тебе вообще удалось избавиться от стражи у ворот?

— Я подкупила их, — раздраженно пробормотала она, как будто хотела, чтобы он заткнулся, в то время как я втайне надеялся, что он просто будет продолжать говорить вечно и отвлекать ее внимание от меня не давая ее рукам шарить по моему телу.

— Чушь собачья, — запротестовал Наживка. — Я пытался им заплатить, но они, блядь, не согласились. Все они в карманах Ночных Стражей.

— Ну, да, — Глубокая глотка запнулась, прежде чем вздохнуть. — Они не хотели

оплаты долларами.

— Ты трахалась с ними? — Наживка удивленно спросил, но меня бы ничто не удивило в этой вонючей сучке.

— Фу, нет. Не будь грубым, Джереми. Я всего лишь сосала их члены. — Она наклонилась ближе ко мне, ее прогорклые, пахнущие членом губы снова коснулись моего уха. — Я просто закрыла глаза и представила, что это ты, большой мальчик.

Я снова что-то прорычал, мои пальцы сгибались, когда я пытался изо всех сил бороться за контроль над своим телом. Я не мог позволить ей, черт возьми, прикасаться ко мне больше, чем она уже прикасалась, и даже того, что она делала до сих пор, было достаточно, чтобы вызвать у меня рвотные позывы сильнее, чем последствия приема наркотика.

Крякнув от усилия, я сумел разлепить веки и глубоко втянул воздух, когда она посмотрела на меня сверху вниз из-за завесы того, что, должно быть, было свежевыкрашенными платиновыми волосами. Ее губы были накрашены знакомым красным оттенком, который я узнал только потому, что моя девушка часто им пользовалась.

— Ты проснулся, — взволнованно выдохнула она, наклоняясь, чтобы прижаться своими губами к моим, и я мог только крепко сжать челюсти от вторжения, когда она попыталась просунуть свой язык мне в рот.

— О, черт возьми, мы мертвы, — захныкал Наживка, и я был рад, что хотя бы один из них понял это.

Глубокая глотка отстранилась с удовлетворенным вздохом, как будто тот односторонний поцелуй, когда я смерил ее взглядом смерти, был ответом на все ее мечты.

— Извини за усыпляющий газ, большой мальчик, — пробормотала она, ее руки снова блуждали по моей груди, и мне захотелось ударить ее по пластиковому лицу. — Это был единственный способ спасти тебя от тех придурков, которые держали нас порознь.

— Что… за хуйня? — Я задохнулся, мой язык заплетался, а слова запинались.

— Тебе, должно быть, было так одиноко, ты так долго ждал меня, — выдохнула она. — Ты получал мои письма? Они помогали тебе согреваться по ночам?

Я просто нахмурился, не понимая, о чем, черт возьми, она говорит, и она начала дергать завязки на поясе моих спортивных штанов, продолжая. Я надеялся, черт возьми, что завязал узел слишком туго, чтобы она могла его развязать, но потом я подумал о ноже, которым она разрезала мою рубашку, и снова содрогнулся всем телом.

— Что? — Прошипел я.

— Я сказала тебе в моем последнем письме, что приду за тобой. Что мне надоело ждать, когда эта шлюха выпустит из тебя свои когти. И теперь, когда она ушла, я поняла, что пришло время.

Мой мозг все еще работал вяло, и мне потребовалось время, чтобы разобраться в ее бреде.

— Ты преследователь? — спросил я, осознав правду. — Что тебе нужно от Татум? Зачем ты подкидывала ей те письма?

Ногти Глубокой глотки впились в мою плоть, оставляя на коже полумесяцы, когда она зарычала на меня.